Вячеслав Молотов. Сталинский рыцарь "холодной войны" - Джеффри Робертс

Конференция министров иностранных дел (25 января – 18 февраля 1954 г.) прошла в Берлине по предложению СССР. Молотов приехал с большой делегацией помощников и советников, в числе которых были Громыко, Малик (нынешний посол в Великобритании), Пушкин и Семенов (вернувшийся в Германию в качестве верховного комиссара). Соединенные Штаты представлял госсекретарь Джон Фостер Даллес, Англию – министр иностранных дел Энтони Иден, а Францию – министр иностранных дел Жорж Бидо.

На двадцати семи публичных заседаниях проходили самые разнообразные и широкие обсуждения, но центральной темой являлся германский вопрос. По большей части повторилась советско-западная публичная полемика последних месяцев – Запад требовал свободных общегерманских выборов в качестве предварительного условия переговоров о мирном договоре, а СССР настаивал на формировании временного правительства Германии, которое затем эти выборы организует29.

Публично западные страны охарактеризовали выступления Молотова на конференции как типично догматические, бескомпромиссные и негативные, и многие историки с готовностью ухватились за эти ярлыки. Если же почитать протоколы заседаний бесстрастно, то видно, что Молотов проявлял значительную гибкость и всячески старался достичь соглашения.

В самом начале дискуссий он сказал: «Мы здесь, чтобы найти компромиссы. Мы собрались не для того, чтобы делать категорические заявления, а для того, чтобы выслушать друг друга, стараясь достичь соглашения по разным вопросам». В этом духе Молотов опроверг западные заявления о том, что советское предложение о временном правительстве нацелено на то, чтобы оттянуть общегерманские выборы, и предложил договориться о краткосрочной программе, итогом которой станут эти выборы. Он даже завел речь о референдуме в Германии, чтобы немцы выбрали: присоединиться к ЕОС или заключить мирный договор, с помощью которого страна вновь станет единой. Кроме того, на повестке дня стоял следующий советский проект: оккупационные силы будут перед выборами выведены, а количество оставшихся войск будет чисто символическим (т. е. этот процесс можно начать еще до подписания договора). По самым разным поводам Молотов заявлял, что смысл советских предложений – подробные обсуждения и поправки.

В личном общении Молотов был даже еще приветливее и любезнее. На обеде с Даллесом 6 февраля он сказал, что «полагает, что есть возможность добиться успеха по Германии… следуя линии небольшой немецкой армии с немецким правительством, которое не будет направлено ни против Соединенных Штатов, Франции, Великобритании, ни против Советского Союза». Позднее, в той же беседе, Молотов «повторял мнение о том, что ограниченная немецкая армия с правительством, которое не направлено против ни одной из четырех держав, представляет собой возможный курс событий». В конце разговора он опять сделал акцент на этом пункте, «но оставил впечатление, что если это не будет принято, то можно рассмотреть и другие курсы»30.

Аналогичную гибкость Молотов продемонстрировал в вопросе о мирном договоре с Австрией. Здесь Советы предлагали, чтобы соглашение, которое положит конец союзной оккупации и восстановит независимость страны, было подписано на следующих условиях: 1) Австрия не будет вступать ни в одну военную коалицию или позволять устраивать иностранные военные базы на своей территории и 2) финальный вывод оккупационных войск произойдет не раньше подписания мирного договора с Германией – чтобы не допустить аншлюса , который объединит две страны, как это произошло в 1938 г.

Вторая тема дискуссий на конференции касалась советского предложения о общеевропейской системе коллективной безопасности, которую 10 февраля представил Молотов31. СССР, очевидно, ждал, что западные державы выдвинут собственные проекты системы договоров о ненападении, и до позднего вечера доказывал свою концепцию. Западная реакция была, как и следовало ожидать, негативной, особенно когда Молотов уточнил, что предложенная система является откровенной альтернативой ЕОС. Главным яблоком раздора стало то, что по условиям предложенного Советами договора Соединенные Штаты в новую организацию коллективной безопасности не входили, оставаясь вместе с коммунистическим Китаем просто наблюдателем.

По словам участника делегации и советника Эйзенхауэра по психолого-политической войне Ч.Д. Джексона, Молотов совершил грубую тактическую ошибку: «И тут взорвалась бомба. Оговаривалось, что США исключаются из пакта о коллективной безопасности… И тут мы все расхохотались, а русские были совершенно обескуражены нашей реакцией. Молотов сделал над собой гигантское усилие и, наконец, выдавил улыбку, но русские уже поникли»32.Об этом взрыве смеха потом часто рассказывали в историографических источниках о «холодной войне». Зато умалчивают, что затем Молотов заговорил о том, что данный пункт договора можно пересмотреть и изменить, предоставив Соединенным Штатам другой статус.

На заседании 10 февраля Молотов сказал: «Если идея [коллективной безопасности] неприемлема, то наше предложение проваливается. Если от идеи не отказываются, а просто требуют иного проекта или поправок, то это совсем другое дело». На сессии 15 февраля он сделал уточнение применительно к участию США в организации по европейской коллективной безопасности: «У кого-то может быть иная формулировка этого пункта или вовсе его исключение. В любом случае мы готовы рассмотреть иное предложение по данному вопросу». На том же самом заседании Молотов старался помирить СССР с НАТО, говоря, что предположение о том, что европейский договор о коллективной безопасности направлен против Альянса, – это дезинформация, и на самом деле проект этого соглашения ориентирован против ЕОС и перевооружения Германии. Подстегиваемый критическими замечаниями Идена и Бидо, Молотов вернулся к вопросу о НАТО и на встрече 17 февраля: «Советская делегация может только повторить, что проект генерального соглашения [о европейской коллективной безопасности] представляет собой альтернативу ЕОС. На вопрос о его совместимости [с НАТО] советская делегация уже отвечала. Не забывайте, что в его [НАТО] отношении есть разные мнения. Иден неоднократно подчеркивал, что, на его взгляд, [НАТО] имеет оборонный характер. То же самое говорил Бидо. Советское правительство оценивает [НАТО] по-другому. Вот почему необходимо изучить этот вопрос. Более того, не исключено, что [в НАТО] можно внести поправки, и разногласия о характере соглашения снимутся. Ответ на вопрос Бидо о совместимости или несовместимости [НАТО] и общеевропейского вопроса можно дать только после того, как мы вместе изучим эту проблему»33.