День «М» - Виктор Суворов

Сталин сделал петлю, а руководители авиационной промышленности должны были сталинскую петлю сами одеть на свои шеи.

Подписано обязательство наркомом и заместителями, теперь можем представить, как они воспользуются своими диктаторскими полномочиями против директоров авиационных заводов. А директора — своими диктаторскими полномочиями против начальников цехов и производств. А они… И так до самого мастера в промасленном халате. Кстати, минимум один из сталинского списка — Василий Петрович Баландин, заместитель наркома по двигателям — в начале июня 1941 года сел. Красив русский язык — зэк Баландин. Его подельников расстреляли. Баландину повезло: в июле его выпустили. Авиаконструктор Яковлев описывает возвращение: «Василий Петрович Баландин, осунувшийся, остриженный наголо, уже занял свой кабинет в Наркомате и продолжал работу, как будто с ним ничего не случилось…» (Цель жизни. С. 227).

Нам остается выяснить, когда мобилизационная гонка в промышленности началась и чем могла закончиться.

Понятно, решения принимались в недрах сталинских дач. Но принятые тайно решения объявлялись, пусть и не полностью, пусть иносказательно. Принятые решения осуществлялись всей страной, на глазах всего мира. Это как в армии: солдат не знает, что и когда решило начальство, но траншею рыть ему. И совсем не важно, кто решение принял, до солдата его доведут и исполнение проверят. И если мы не знаем, какие и когда принимал Сталин решения, мы можем видеть их выполнение. Решения всегда исходили якобы не от Сталина, а от делегатов съезда партии, от Верховного Совета, от представителей трудящихся. (Указ от 26 июня 1940 года принимался и «по инициативе профсоюзов»). И наркомы писали обязательства от собственного имени: «Мы, Шахурин, Дементьев, Воронин, Баландин…» Правда, писали сталинским почерком, а подписывались собственноручно.

Предвестником мобилизации промышленности на нужды» войны был XVIII съезд партии. И не подумайте, что выступил; на съезде Сталин и сказал, что вкалывать надо по 10-12 часов. Совсем нет. Сталин таких слов не любил. Сталинский стиль публичных выступлений: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее». («Правда», 22 ноября 1935 года).

А выступил на XVIII съезде никому тогда неизвестный Вячеслав Малышев. Его речь 19 марта 1939 года надо читать. Это шедевр. По традиции того времени «Правда» не указывала должностей выступающих на съезде и даже их инициалов; «Речь т. Малышева», и ни слова более. Не каждому в зале было известно, что это за гусь. А это выдвиженец на взлете. Свирепый сталинский тигр. Ему 36. Год назад стал директором завода, месяц назад — Наркомом тяжелого машиностроения. Через год станет заместителем Молотова, в мае 1941 — заместителем Сталина.

Стать заместителем Сталина не просто. Малышев им стал в возрасте 38. Мало того — удержался на посту до смерти Сталина и затем оставался заместителем главы советского правительства практически до самой своей смерти. Кроме поста сталинского заместителя, Малышев всю войну будет Наркомом танковой промышленности, получит воинское звание генерал-полковника и неофициальные титулы «Главнокомандующего танковой промышленностью», «Князя Танкоградского» и т.д. Малышев — это Жуков советской промышленности. Советские танки завершили войну в Берлине. Заслуга Малышева в этом никак не меньше заслуги Жукова.

Зная сегодня, как складывалась карьера Малышева в ходе войны и после нее, мы должны еще раз прочитать «Речь т. Малышева» 19 марта 1939 года, и именно в этой речи нам следует искать ключи к вопросу о начале предмобилизационного периода в советской промышленности. Малышев говорил именно то, что требовалось говорить в начале 1939 года. Он не только говорил, но и делал именно то, что требовалось Сталину. Иначе не стал бы т Малышев сталинским заместителем.

А потом — как буревестник грядущих указов — 24 августа 1939 года появилась в «Известиях» статья все того же Малышева «О текучести кадров и резервах рабочей силы». В статье Малышева уже содержалось все то, что через год отольют в чеканные строки сталинских указов о закрепощении рабочей силы, о «трудовых резервах» и о фактическом превращении промышленности в единый механизм, работающий на войну.

Удивительно совпадение: 23 августа 1939 года подписали пакт с Гитлером, а на следующий день появляется статьяпредвестница. Кажется: сначала 23 августа подписали пакт с Гитлером, а на следующий день появилась статья, призывающая точить топоры. Но события развивались в обратном порядке: сначала решили точить топоры, а потом подписали пакт с Гитлером. Статья появилась 24 августа, но набирали ее 23-го. А писал ее т Малышев раньше, то есть до подписания пакта.

Когда в Кремле жали руку Риббентропу и пили за здоровье Гитлера, драконовские указы 1940 года уже были предрешены. Не исключаю, что именно Малышев был их инициатором, за то и был поднят на должность заместителя главы правительства по промышленности, обойдя всех своих коллег и соперников. Идея остановить текучесть рабочей силы путем введения крепостного права на заводах и организовать «трудовые резервы» уже в августе 1939 года доложена Сталину и явно встретила поддержку. В противном случае Малышев не стал бы такую статью публиковать.

Уже тогда Малышев знал, к чему приведет тотальная мобилизация промышленности. И не он один: «Экономика получает однобокое военное развитие, которое не может продолжаться до бесконечности. Оно или приводит к войне, или вследствие непроизводительных затрат на содержание вооруженных сил и другие военные цели к экономическому банкротству» Это говорит Маршал Советского Союза В.Д. Соколовский после войны (Военная стратегия. С. 284).

Эту простую мысль понимали и до войны: «Переход почти всего хозяйства страны на производство военной продукции означает неизбежное сокращение снабжения мирной потребности населения и полную депрессию промышленности: должны будут очень быстро прекратить работу отрасли промышленности, которые не имеют значения для обороны, и сильно развиться те, которые работают на оборону». Это писал в 1929 году выдающийся советский военный теоретик В.К. Триандафиллов. (Характер операций современных армий. С. 50).

А вот мнение генерал-полковника Бориса Ванникова. Ванников — это тот же тип сталинского наркома, что и Малышев. Сам Сталин присвоил себе Золотую звезду Героя Социалистического Труда с номером 1. Борис Ванников получил такую звезду в первой десятке кавалеров. Сталин на том остановился. А Ванникову после войны Сталин дал вторую Золотую звезду. И Ванников стал первым дважды Героем соцтруда. За создание ядерного заряда. Вскоре Ванников стал первым в стране трижды Героем соцтруда. За создание термоядерного заряда. Перед войной Борис Ванников был Наркомом вооружения, а в ходе войны — Наркомом боеприпасов. Его мнение: «Ни одно государство, какой бы сильной экономикой оно не обладало, не выдержит, если оборонная промышленность еще в мирный период перейдет на режим военного времени». («Вопросы истории», 1969. N 1, с. 130).

Так что вожди ведали, что творили. Начав перевод промышленности на режим военного времени, они знали, что это приведет к войне.

Кстати, самого Ванникова взяли в начале июня 1941 года. Его пытали, его готовили к расстрелу. Из пятнадцати подельников двоих выпустили, тринадцать расстреляли. Мотивы ареста во мраке. И не важно, в чем их обвиняли. Разве обязательно обвинять человека именно в том, в чем он виноват? Важно другое: массовые аресты в промышленности от рабочего, опоздавшего на двадцать одну минуту, и кончая наркомами, которые никуда не опоздали, имели целью уже в мирное время создать в тылу фронтовую обстановку.