Талейран - Сергей Нечаев

* * *

3 мая под колокольный звон и пушечный салют Людовик XVIII совершил торжественный въезд в Париж, а 13 мая шестидесятилетний Талейран, переставший быть главой временного правительства по причине прекращения его деятельности, был назначен им министром иностранных дел.

По мнению историка Фридриха Кристофа Шлоссера, «Талейран был в министерстве единственным человеком, знавшим и правильно понимавшим время»[430].

Подобную характеристику следует понимать так: Людовику XVIII был необходим человек опытный и не витающий в облаках. Как отмечает Луи Бастид, «несмотря на недостаток симпатии к Талейрану, он оказался почти перед необходимостью доверить ему портфель министра иностранных дел, который мог быть передан только в руки человека с большим опытом ведения дипломатических дел и привычного договариваться с иностранными дворами»[431].

А еще Талейран правильно понимал самого Людовика XVIII. Он видел, что тот находится в состоянии некоей эгоистической эйфории, но при этом он «был единственным человеком, предостерегавшим короля от обольщений, которыми обманывали его люди, окружавшие Бурбонов»[432].

Короче говоря, Талейран и Людовик XVIII оказались на данный момент нужны друг другу. Но до этого происходил еще целый ряд событий, не рассказать о которых нельзя. Дело в том, что для выполнения самых деликатных поручений у Талейрана были свои «надежные люди», пользовавшиеся его полным доверием. Прежде всего это были дядя и племянник Дальберги. Дядю звали Карл Теодор фон Дальберг, племянника — Эммерих фон Дальберг. Оба они происходили из старинного немецкого дворянского рода и были очень и очень богаты.

Старшему из них, бывшему священнику, в 1814 году было уже под семьдесят. Он был человеком весьма прогрессивных взглядов, слыл философом и водил знакомство с Гете и Шиллером. А еще он входил в одну из влиятельнейших масонских лож Баварии, через которую, собственно, и познакомился с Талейраном, с которым у него тут же обнаружилось, как говорится, «единство взглядов по ряду вопросов». После революции Карл Теодор фон Дальберг вступил в ряды яростных ее противников и перебрался в Австрию, а с 1803 года он начал сотрудничать с Наполеоном и даже удостоился чести быть приглашенным на его коронацию.

Младшему из баронов Дальбергов в 1814 году было чуть больше сорока. В годы империи он представлял в Париже Баденское герцогство, слыл личным другом Талейрана, снабжал последнего конфиденциальной информацией и был замешан практически во всех его самых деликатных делах.

Ни дядя, ни племянник не питали к Наполеону, несмотря на все то, что тот для них сделал, ни малейшей симпатии. В 1802 году они оказались замешаны в роялистский заговор против узурпатора (тогда Наполеон был еще Первым консулом), и Талейран был прекрасно осведомлен об этом, а в 1814 году имели самое непосредственное отношение к так называемому «делу графа де Мобрёя». Кстати сказать, Дальберг-младший в 1814 году, как всем казалось, бог весть за какие заслуги оказался в составе временного правительства Талейрана и способствовал приходу к власти во Франции Бурбонов. Бог весть за какие заслуги? Но так могли рассуждать только непосвященные: случайных людей в ближайшем окружении Талейрана не было и быть не могло.

Помимо Дальбергов у Талейрана был еще один супернадежный человек — его личный помощник Антуан Атанас Ру де Лабори. Этого Ру де Лабори биограф Талейрана Жан Орьё характеризует так: «Он знал всё и мог сделать всё в любое время дня и ночи»[433].

Этот «человек, который мог сделать всё», якобы и был использован Талейраном для организации покушения на самого Наполеона.

Во всяком случае, головорез-роялист граф Мари Арман де Герри-Мобрёй, отданный в 1814 году под суд за бандитизм, утверждал, что именно Ру де Лабори предлагал ему убить императора.

* * *

По своим политическим взглядам граф де Герри-Мобрёй, маркиз д’Орво, был убежденным роялистом. Его отец и еще человек пятнадцать — двадцать членов его семьи в свое время погибли во время гражданской войны в Вандее. Наполеона он ненавидел лютой ненавистью, а во время вступления союзных войск в Париж он отличился тем, что гарцевал на своей лошади с орденом Почетного легиона, привязанным к ее хвосту.

Помимо всего прочего, граф де Герри-Мобрёй находился в приятельских отношениях с бывшим адвокатом Ру де Лабори, который в скором времени получил пост генерального секретаря созданного Талейраном временного правительства. Можно сказать, что они были близкими друзьями и виделись практически ежедневно.

Согласно версии, изложенной самим графом, вечером 1 апреля 1814 года, вернувшись к себе домой, он нашел несколько записок от Ру де Лабори, в которых тот просил его срочно прибыть в особняк Талейрана.

На следующее утро де Герри-Мобрёй явился на улицу Сен-Флорантен. Ру де Лабори радостно встретил его, провел в кабинет Талейрана и усадил в его личное кресло. Несказанно удивленный подобным приемом, де Герри-Мобрёй вопросительно уставился на своего друга.

— Ты хотел восстановить свое былое положение в обществе и заработать неплохие деньги? — спросил Ру де Лабори. — Теперь все это стало реальным и зависит только от тебя самого.

— И что я должен для этого сделать? — усмехнулся де Герри-Мобрёй.

— Ты обладаешь необходимой храбростью и решительностью, избавь нас от императора. За это ты можешь получить двести тысяч ливров ренты, титул герцога, генеральский чин и должность губернатора одной из провинций.

— Заманчивое предложение, ничего не скажешь, но я не вижу, как я мог бы это сделать.

— Все очень просто. В ближайшие день-два император наверняка даст какое-нибудь очередное сражение. Возьми сотню верных людей и переодень их в униформу императорской гвардии. Смешайтесь с его войсками в Фонтенбло, и тогда вам будет легко оказать нам требуемую услугу во время или после сражения.

— Сотню? Да ты смеешься, где я наберу столько, как ты говоришь, «верных людей»? Да мне и не нужно столько. Человек десяти-двенадцати было бы вполне достаточно. Это количество я вполне мог бы подобрать в армии, но мне нужны гарантии их досрочного продвижения по службе в случае успеха нашего предприятия.

— Можешь рассчитывать на такие гарантии: десять или двенадцать лишних полковников — это сущая ерунда для нашей армии.

После этого граф де Герри-Мобрёй попросил время на размышления и условился встретиться с Ру де Лабори назавтра в это же время.