Юлий Цезарь - Роберт Этьен

Цезарь правил через своих уполномоченных, с помощью кабинета, который, впрочем, уже раньше защищал его интересы во время проконсульства в Галлии и постоянно был начеку.

Кабинет

Так кто же входил в состав его кабинета? Утонченный книжник Г. Оппий, богатый уроженец Гадеса Л. Корнелий Бальб. Оба они входили в элиту всадников, и Тацит написал, что они решали вопросы войны и мира.^[506] Еще был офицер главного штаба А. Гирций. Их мнение имело силу закона. Цезарь посылал им шифрованные инструкции^[507]. Стабильный кабинет был совершенно необходим, потому что сам он провел в Городе в общей сложности только год. Можно лишь подивиться преданности этих людей и эффективности их действий. Члены кабинета обеспечивали постоянное выполнение воли Цезаря. Именно от них Цицерон получил разрешение произнести речь «В защиту Лигария» (Pro Ligario), и они же обратились к воевавшему в Испании Цезарю с запросом о разрешении на ее публикацию. Так что они обеспечивали не только «связи с общественностью», но и отчасти государственное управление. Например, именно Бальб, следуя инструкциям Цезаря, принял решение о том, что ушедший со своей должности общественный глашатай должен становиться членом муниципального совета.

Цезарь как живое воплощение закона

Все игры с законодательством были на деле лишь фасадом. Буква «конституции» соблюдалась, и голосование о законах проводилось «по всей форме», однако их редакция получала согласие Цезаря или его кабинета, и никто не мог и подумать изменять в них что бы то ни было. Даже те, кто брал на себя инициативу внесения проекта и затем давал законам свои имена, не ведали об их содержании. Сила этого законотворчества была столь велика, что стоило Марку Антонию после смерти Цезаря опубликовать разрозненные черновые тексты, обнаруженные в его сундуках, как они сразу были выгравированы на бронзе и получили статус закона. Аналогично, Юлиев закон о муниципальном управлении (lex Iulia municipalis)^[508] на века закрепил римскую политику и статус Италии. Благодаря Цезарю, он получил немыслимый авторитет, превышавший авторитет установлений любого известного истории монарха. Постройка здания правовой системы завершилась после смерти Цезаря, ибо это здание должно было отвечать требованиям меняющегося мира, разрушенного гражданскими войнами, требующего справедливости и большего братства между людьми, но более всего жаждущего установления мира.

Таким образом, Цезарь еще до императоров стал воплощением живого закона, торжествующего даже над Смертью и обеспечивающего жизнеспособность монархии, целью и результатом которой была перестройка общества.