Адмирал Кузнецов. Опальный адмирал - Александр Золототрубов

А голос Сталина туго звенел в морозной тишине:

— Пусть вдохновит вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Михаила Кутузова, Александра Суворова…

С винтовками наперевес под боевые революционные марши шли по брусчатке Красной площади пехотинцы и моряки. Прогарцевали эскадроны кавалерии, проехали пулеметные тачанки. «Хороши тачанки, но только не в эту войну, вместо них побольше бы танков», — грустно подумал Кузнецов. Войска проходили по Красной площади в полном походном снаряжении.

После парада Сталин пригласил членов ЦК ВКП(б), наркомов и военачальников на прием. Проходя мимо Николая Герасимовича, он задержался.

— Товарищ Кузнецов, адмирал Октябрьский получил нашу телеграмму? От него есть ответ?

— Пока молчит…

— Вызовите его на прямую связь и объясните, почему Ставка возложила на него руководство обороной Севастополя.

Но связаться по телефону Николаю Герасимовичу не удалось — связь была прервана. Наконец 11 ноября телеграммой в Ставку Октябрьский донес о вступлении в должность командующего СОР и о своих первых шагах…

Теперь наркома ВМФ беспокоило другое: как комфлот, находясь в Севастополе, будет руководить боевыми операциями на всем Черноморском театре? Настораживало и то, что порой Октябрьский был не в меру горяч, тороплив в принятии важных решений. Движимый этим чувством, Кузнецов послал телеграмму Военному совету флота, в которой указал, что главная задача — удерживать Севастополь до последней возможности. Так держали под огнем артиллерии и авиации Таллин, так держался Ханко, так черноморцы держали Одессу… К борьбе за Севастополь нужно привлечь корабли, хотя условия для их базирования там будут трудными. Но известно, что Северный флот в Полярном с началом войны находится под ударами авиации, а линия фронта проходит еще ближе. Севастополь можно и нужно защищать…

Советы наркома ВМФ адмирал Октябрьский воспринял как должное. Его, однако, беспокоило, почему Кузнецов рекомендует привлечь к обороне главной базы флота корабли? Члену Военного совета Кулакову он высказал свои опасения.

— Едва крейсер или лидер появится в бухте, как «юнкерсы» забросают его бомбами, — возмущался Октябрьский. — Нет, линкор и крейсера надо поберечь!

— Филипп Сергеевич, речь идет об использовании корабельной артиллерии! — возразил ему Кулаков. — Причем делать это нужно разумно, без надобности не рисковать.

— Ну если так, я согласен, — угомонился комфлот, хотя настороженность в его беспокойной душе не угасла.

Сказать, что под Севастополем шли бои, было бы неверно. Там шли тяжелые и кровавые бои! В районе Дуванкоя путь прорвавшим оборону немецким танкам преградили пятеро моряков-черноморцев во главе с политруком Фильченковым. В ход пошли гранаты и бутылки с горючей смесью. Три танка запылали, остальные повернули обратно. Но едва моряки перевели дух, как танки снова ринулись в атаку. Теперь их было пятнадцать! И что же? Сначала Иван Красносельский поджег две машины, правда, и сам погиб от вражьей пули, затем политрук Фильченков с гранатами за поясом бросился под танк. Следом за ним — Юрий Паршин и Даниил Одинцов. Десять танков уничтожили моряки! Такое под стать целому полку. Да, чудеса творили морские пехотинцы. Пятеро против двадцати двух танков! Когда подошли бойцы, они увидели в окопе смертельно раненного Цибулько. Он-то и поведал, как все было…

О подвиге горстки моряков наркому ВМФ доложил член Военного совета Кулаков.

— Пишите на героев реляции, я вас поддержу, — заверил Кузнецов.

Прошло еще несколько тревожных дней, и все это время Николай Герасимович ощущал в душе смутную тревогу. Мыслями он был в Севастополе — обстановка у стен главной базы флота оставалась критической. Утром, едва позавтракав, нарком поспешил на командный пункт ВМФ. Галлер стоял у аппарата «Бодо» растерянный, какой-то побитый.

— Беда у нас, Николай Герасимович, — сокрушенно покачал он головой. — Потоплен крейсер «Червона Украина».

— Да вы что? — воскликнул нарком. — Где телеграмма?

Казалось, он перестал дышать, когда прочел печальные строки. Щемящая боль сдавила сердце. Погиб крейсер, с которым у него так много связано! В 1926 году на нем начинал службу вахтенным начальником, позже стал командиром крейсера. Походы, учения, стрельбы… Далекие и близкие сердцу памятные события. И вот теперь крейсер «Червона Украина» потоплен…

— Как это случилось? — Кузнецов смотрел на Галлера.

— Воздушный налет, — грустно ответил адмирал. — Шесть бомб попало в крейсер… Только ли это? Плохи дела и под Керчью. Войска 51-й Отдельной армии отступают…

— Я слышал сводку, — прервал его нарком. — Тучи сгущаются и над Севастополем…

Чего-чего, а столь бурного развития событий в Крыму Николай Герасимович не ожидал. Донесение адмирала Левченко едва ли не шокировало его. «Резервы исчерпаны, — телеграфировал командующий войсками Крыма Левченко. — Винтовок и пулеметов нет, маршевые роты прибыли без оружия. С имеющимися силами Керчь не удержать». Он просил Ставку дать ему две стрелковых дивизии либо разрешить эвакуацию войск. Нарком понимал: если немцы захватят Керчь, то часть своих сил, если не большую, они снимут с этого направления и бросят на Севастополь. Выстоят ли тогда черноморцы? Вряд ли. Поэтому просьбу Гордея Ивановича Кузнецов решительно поддержал. То же самое сделал и начальник Генштаба маршал Шапошников. Но Верховный с ними не согласился и решил направить в Керчь маршала Кулика, находившегося в это время в Ростове-на-Дону.

— Немедленно вылетайте в Керчь, — сказал ему Сталин. — Разберитесь в обстановке на месте, помогите командованию 51-й армии. Керчь нужно удержать любой ценой…

Маршал Кулик прибыл в Керчь 12 ноября, где его встретил адмирал Левченко. Кулик передал ему требование Сталина — отстоять Керчь.

— У вас, Григорий Иванович, есть войска в резерве? Танки, самоходные орудия, самолеты… У меня всего этого почти нет. Я просил Ставку дать хотя бы две стрелковые дивизии, но мне отказали.

Кулик был настроен оптимистично, и слова адмирала были для него пустым звуком.

— Бойцам надо зарываться в землю — и ни шагу назад!

Однако, побывав на северо-западной окраине города, где шел сильный бой, поговорив с армейскими командирами двух дивизий, Кулик убедился в правоте Левченко. Враг рвался в город, а войск, чтобы сдержать его натиск, не хватало. Что делать? После тяжелых раздумий Кулик предложил адмиралу Левченко эвакуировать войска на Таманский полуостров, а командарму 51-й армии генералу Бажову и члену Военного совета генералу Николаеву приказал организовать оборону города и порта.

— За два дня надо эвакуировать все войска! — потребовал Кулик.

О своем решении он доложил в Ставку и с нетерпением ждал ответа. Но его все не было. Наконец вечером 15 ноября пришел ответ. Ставка потребовала от Кулика и Левченко «сохранить плацдарм на восточном побережье Керченского полуострова». Однако в ночь на 16 ноября гитлеровцы ворвались в город. Весь Крым, кроме Севастополя, оказался в руках врага.