История Британских островов - Джереми Блэк

Различия между регионами на Британских островах, а по сути, и внутри самих регионов, были столь значительны, что гораздо уместнее указывать на общие признаки отдельных британских и континентальных областей, чем подчеркивать оторванность Британии от континента в целом. В социоэкономическом плане возможно скорее делать основной упор на сходстве, чем на контрасте, между Британией и континентом, особенно в первой половине XVIII в. Однако это более проблематично в том, что касается политико-конституционального аспекта. Славная революция вывела на передний план специфику и уникальность, которые и тех пор сохраняли важное значение. Вигская традиция особо упирала на форму парламентской монархии, при которой Парламент собирался каждый год, на трехгодичный выборный цикл, на свободу печати и на создание фундированного национального долга. Постреволюционное устройство — термин, обозначающий конституционные и политические изменения, проведенные в период 1688-1701 гг., — как считалось, отделил Британию от общего пути развития континентальных стран. И в самом деле, если использовать современный термин, можно сказать, что история как бы закончилась, ибо если история представляет собой описание процесса, в ходе которого создавалась и охранялась конституция, то постреволюционное устройство можно считать последней завершающей точкой в этом процессе, спасшей Британию от общеевропейского уклона в сторону абсолютизма и, до некоторой степени, католицизма. Для светских интеллектуалов на континенте Британия служила образцом прогрессивного общества, сменившего голландскую модель, которая столь привлекала их симпатии в прошлом столетии, хотя некоторые аспекты британской общественной жизни и подвергались критике. Многие французские и германские историки и законоведы XVIII и XIX вв. признавали культурное и конституционное превосходство Британии (под которой они обычно понимали Англию) и тем самым видели в ней модель для подражания. Со временем Британия также заняла важное место в качестве экономического образца и источника технологических инноваций. Многие иностранные авторы недооценивали разногласия внутри британского общества XVIII в. Политика, религия, культура и мораль, в сущности, образовывавшие единый комплекс вопросов, являлись поводом и источником борьбы и полемики, и то же самое справедливо не только в отношении взглядов на недавнюю историю, особенно на постреволюционное устройство, но и на сам вопрос о связях между Британией и континентом. Наряду с представлениями об уникальности, проистекающими из этого устройства, существовала также тенденция, особенно заметная в оппозиционных кругах, искать параллели за рубежом. Так, например, «Fog's Weekly Journal», ведущая газета тори, в 1732 г. высказала предположение, что Парижский парламент, по сути судебный орган, больше способен проявлять независимость, чем Вестминстерский парламент. Эта тенденция ярче выделилась начиная с 1714 г. при первых королях из Ганноверской династии, поскольку при Георге I и Георге II спорность подобных связей с континентом привела к длительным политическим разногласиям относительно того, насколько сильное влияние на Британию оказывали интересы ее монархов, лежавшие преимущественно на континенте, и насколько мощное воздействие она испытывала в культурной сфере. Различные подходы британцев к взаимоотношениям с континентальной Европой отражали внутренние политические расхождения, например, враждебное отношение тори к голландцам и беглецам-протестантам из Пфальца.