Последний кайзер. Вильгельм Неистовый - Джайлз Макдоно

В своем дневнике Фриц приписывал себе основную заслугу в создании рейха, Бисмарк представал в виде скептика, а Вильгельм I — в виде решительного противника идеи Германской империи. О баварском монархе автор дневника отзывался как о ничтожестве, а сам он представал как решительный сторонник аннексии не только полунемецкого Эльзаса, но и по преимуществу франкоязычной Лотарингии. За кулисами всей этой истории стояла вдовствующая императрица: Викки никак не могла смириться с мыслью, что со смертью супруга рухнуло все, к чему она стремилась всю свою жизнь. Бедняга Геффкен был в числе ее приближенных, да к тому же еще был сокурсником Фрица по Боннскому университету. Этим дело не ограничилось: 16 октября на прилавках книжных магазинов появилась книга Морелла Маккензи «Фридрих Благородный», в которой он подвергал критике немецких специалистов, лечивших покойного кайзера. И здесь не обошлось без Викки. Вдобавок она еще через английского дипломата Реннела Родда заказала себе портрет Маккензи.

В конечном счете особого эффекта откровения, содержавшиеся в дневнике Фрица, не произвели. Правда, по свидетельству Хильдегард фон Шпитцемберг, это была главная тема разговоров в обществе. Но, по мнению Фонтане, публикация лишь увеличила популярность Бисмарка и отрицательно сказалась на репутации Фрица. Приговор автору дневника звучал довольно сурово: «Он явно преувеличил свою роль, не желая признать, что на фоне этой величественной фигуры (Бисмарка) он выглядит простым дилетантом». Что касается издателя дневника, то в дневниковой записи Фонтане от 30 сентября ему дается довольно пренебрежительная характеристика. В конце концов, Геффкен был арестован и помещен в крепость, по поводу чего Иоганна Бисмарк выразила глубокое удовлетворение.

Вильгельм между тем входил во вкус жизни на колесах. Путешествовать он предпочитал, разумеется, со всеми удобствами. При разъездах внутри Германии в его распоряжении был специальный поезд с двумя локомотивами, состоящий из темно-синих вагонов с окантовкой под слоновую кость. Он сам занимал в нем три вагона: один предназначался для ночлега, другой служил салоном, третий — столовой. В остальных помещалась обслуга. Кроме того, в отдельном вагоне располагалась кухня. Был еще и багажный вагон: кайзер всегда возил с собой огромное количество чемоданов и узлов; там чего только не было: многочисленные мундиры, перстни, часы, ордена и медали…

27 августа он прибыл в Дрезден — первый пункт в турне по столицам германских княжеств. В сентябре он посетил Детмольд, Штутгарт и Баден. 3 октября кайзер, сопровождаемый Гербертом Бисмарком, прибыл с официальным визитом в Вену. Герберт подробно описал это путешествие в письмах матери; та была явно шокирована, прочтя, что Вильгельм умудрился за один день сменить восемь мундиров. Молодой кайзер хотел прежде всего наладить отношения с младшим представителем императорской семьи — эрцгерцогом Францем Фердинандом. Старшего, Рудольфа, он уже списал со счета как очевидного врага. Впрочем, и сам Франц Иосиф к тому времени относился к официальному наследнику примерно так же, как в свое время Вильгельм I к Фрицу — с недоверием и подозрительностью. Рудольф со своей стороны отзывался о кайзере как о «заурядном прусском офицере, который знает только одно — казарменную муштру, к тому же без царя в голове», так что «Бог знает, чем это все кончится». Однако, чем это должно было кончиться, он таки предсказал, и кстати вполне точно: Австрия и Германия «утонут в море крови».

Старшие Габсбурги все еще хранили память о поражении при Садовой и проявляли сдержанность в отношении гостя, зато Вильгельму, по-видимому, к его немалому удивлению, восторженный прием оказали австрийские националисты, сторонники Георга фон Шенерера; они объявили Вильгельма «нашим кайзером». Наверняка благосклонное отношение Вильгельма к Штеккеру вызвало благоприятный отклик со стороны этих австрийских антисемитов: они видели в нем спасителя от «еврейского ига».

Герберт Бисмарк заверил Франца Иосифа, что Фриц был не более чем переходной фигурой и что немецкая политика вернется к курсу, проложенному Вильгельмом I. Оба согласились, что смерть Фрица избавила Германию от «дурного кошмара». Франц Иосиф неодобрительно отозвался также о поведении Викки: публикация дневников ее супруга задела и австрийский двор — супруга Франца Иосифа была родом из баварской королевской семьи, эту семью Фриц не пощадил.

Одновременно с Вильгельмом Вену собирался посетить и принц Уэльский, но Вильгельм поставил условие: или я, или он. Затеянный Эдуардом скандал по поводу Эльзас-Лотарингии запал ему в душу. Кроме того, Вильгельм прекрасно знал, что именно принц Уэльский был автором идеи возрождения антипрусской коалиции 1756 года, а Рудольф лишь поддержал англичан. На этот раз противником должна была быть уже не только Пруссия, а вся Германия, а союзником Австрии выступила бы Англия. Рудольф не стал делать тайны из планов Эдуарда; напротив, он считал, что, если о них узнает Вильгельм, это окончательно поссорит дядю и племянника. Чтобы вызвать открытый скандал, он пригласил одновременно и Эдуарда, и Вильгельма поохотиться с ним вместе в Семиградье. Жене он доверительно сообщил, что при этом можно было бы устроить «небольшой инцидент» — случайный выстрел смог бы решить все проблемы с Вильгельмом.

Для Вильгельма все было ясно. По возвращении из Вены он отправил Францу Иосифу послание, в котором выразил протест по поводу того, что генерал-инспектором австрийской армии является эрцгерцог Рудольф. Этот пост, по его мнению, должен занимать профессиональный военный — иначе как же Австрия сможет выполнить свой союзнический долг в грядущей войне?

Из Вены Вильгельм отправился в Рим. 11 сентября итальянская пресса с энтузиазмом приветствовала склонного к театральным эффектам нового правителя Германии; его называли «иль нуово Чезаре» — «новым Цезарем». Он получил аудиенцию у папы Льва XIII (потом были еще две). Понтифик произвел на Вильгельма большое впечатление. Герберт писал в своем отчете о поездке, что папа показался ему занудой и ханжой. 17 сентября Вильгельм приехал в Неаполь. В Национальном музее кайзер в течение минуты рассматривал бюст Цезаря. «Думаю, моя миссия заключается в том, чтобы сокрушить галлов — как это сделал Юлий Цезарь», — произнес он. В Германию вернулись морем. По мнению Вальдерзее, вся поездка была пустой тратой времени и денег, а «кайзер слишком непоседлив». Многие с ним были согласны. В тот год появился анекдот: «Какая самая преуспевающая фирма в Германии? — „Бисмарк и сыновья“. — Почему? — Да потому, что у них сам кайзер в коммивояжерах!»

За «делом Геффкена» последовал скандал с английским дипломатом Мориером. Когда-то именно он, хороший знакомый Викки, порекомендовал Хинцпетера в качестве гувернера к маленькому Вильгельму. Ныне он занимал пост посла Великобритании в России. Был пущен слух, что во время франко-прусской войны, будучи посланником в Дармштадте, он снабжал сведениями о передвижении прусских войск французского маршала Базена. Бисмарк потребовал увольнения Мориера с дипломатической службы как шпиона. Дипломат ответил публикацией своей переписки с Базеном, в которой, разумеется, не оказалось ничего компрометирующего. Бисмарк попал впросак.

Третьим элементом в антилиберальной кампании, развязанной Бисмарком после начала правления Вильгельма, была его акция в отношении Швейцарии. Социал-демократы печатали там свою литературу и тайно переправляли ее в Германию. Бисмарк внедрил агента, но он был раскрыт, и швейцарское правительство выразило по поводу всей истории мягкий протест. Бисмарк в ответ потребовал от швейцарских властей принять репрессивные меры против немецких социалистов, проживающих в Швейцарии, а когда, как и следовало ожидать, получил отказ, запретил немецким подданным посещать территорию соседнего государства, пригрозив Швейцарии военной интервенцией.