Династия Ямато - Пегги Сигрейв

7 июля 1937 г. — Титибу еще в Лондоне, собирает поддержку — Квантунская армия устроила очередную провокацию. На этот раз на мосту «Марко Поло» в пригороде Пекина. Неизвестный открыл огонь по японским военным, те в ответ стреляли по китайцам. Инцидент быстро перерос в полномасштабную японо-китайскую войну. Миллионная японская армия «застряла» в Китае на восемь кровопролитных лет. Японский командующий клялся «покарать преступивших закон китайцев». Многие предсказывали быстротечность китайской войны: «Бей китайцев три месяца, и они взмолятся о мире!»

Начало полномасштабных военных действий Японии в Китае свело к нулю благосклонность британцев по отношению к Токио, выказанную ими в беседах с Титибу. Вашингтон выразил крайнюю озабоченность. Приглашения чете Титибу посетить Норвегию и Швецию отозвали. И только прагматичные голландцы не стали ничего отменять — королева Юлиана^[42] пригласила чету Титибу на ленч… Японский военный флот закупал нефть в голландской Вест-Индии, платил исправно, но американская блокада Японии вскоре положила конец голландско-японским торговым отношениям подобного свойства.

Из Голландии принц Титибу (без супруги) направился в Нюрнберг на встречу с Адольфом Гитлером. За год до этой встречи Токио и Берлин подписали Антикоминтерновский пакт, имевший до той поры скорее пропагандистское значение. В последующие годы он приобрел отвратительный смысл — и Британия, и США продолжали цепляться за «дружбу» с Германией и поддерживали фашистов Франко^[43] в гражданской войне в Испании. Японский Генштаб рассчитывал на сугубо положительную роль визита августейшего принца в Германию для активизации связей Токио и Берлина. На ленче с Титибу в нюрнбергском замке Гитлер обрушил на Сталина поток уничижительных сентенций, ведь Сталин относился к Титибу с «личной неприязнью»…

Наконец-то принц и принцесса отбыли домой. Визит расценили как неудавшийся. В американский порт на этот раз не заходили, чета остановилась в Ванкувере. Территорию Канады от одного побережья до другого супруги пересекли по железной дороге. Президент Рузвельт в это время в завуалированной форме грозит Японии экономическим «карантином» как одним из способов борьбы с «эпидемичным» распространением японской агрессии. Несмотря на эти, по сути популистские, антияпонские высказывания, Рузвельт тогда не пошел на прямой конфликт с изоляционистским конгрессом и влиятельным прояпонским лобби на Уолл-стрит. «Морган бэнк» и ряд крупных американских корпораций рьяно защищали собственные немалые инвестиции в Японии, Маньчжурии, Корее и Тайване…

15 октября чета Титибу вернулась в Японию, которая уже на протяжении более двух месяцев участвовала в кровавой бойне в Шанхае. Японская армия готовилась к массированному наступлению на столицу Нанкин.^[44] Здесь уместно еще раз напомнить, что многие члены японской императорской семьи — включая братьев Хирохито, его дядьев и двоюродных братьев — принимали самое активное и непосредственное участие в подготовке и проведении японской агрессии в Маньчжурии, Китае, Юго-Восточной Азии и на островах Тихого океана (вопреки утверждениям японской пропаганды после Второй мировой войны).

Премьер-министром Японии в 1937 г. являлся сорокашестилетний князь Коноэ — блестящий, но чудаковатый интеллектуал с высшим философским и юридическим образованием, владеющий немецким и английским языками. Коноэ держался неформально, отказывался соблюдать придворные ритуалы на аудиенциях у императора. В присутствии Хирохито подданные вели себя весьма скованно, лишь Коноэ сидел развалившись и говорил с императором как с членом семьи! Подобно Титибу, князь Коноэ симпатизировал молодым реформаторам в 1930-е гг. Коноэ безуспешно пытался назначить Титибу на пост лорда — хранителя печати. Коноэ не удалось убедить князя Сайондзи в необходимости проведения «гражданскими лидерами назревших реформ, если они не хотят прихода военных к высшей власти в стране». Коноэ полагал: «богатые нации» должны делиться территорией и ресурсами с «припозднившимися» вроде Японии, — подобные идеи впервые озвучил один из советников президента США Вудро Вильсона. Коноэ предлагал, например, передать Японии огромный остров Новая Гвинея в качестве колонии. Он считал Версальский мирный договор циничным прикрытием англо-американского гегемонизма. Подобные воззрения сделали Коноэ приверженцем установления более теплых связей с Германией, «значительно пострадавшей», как и Япония, от ограничений Версальского договора. Коноэ защищал действия Квантунской армии в Маньчжурии в начале 1930-х гг., потому что та действовала «исходя единственно из соображений национального самосохранения». Если японские дипломаты не могут толком защищать национальные интересы Японии за столом переговоров, японская армия должна прибегнуть к силе. Хирохито выражал схожие чувства: «Военные в подобных условиях взваливают заботы нации на свои плечи и выводят государство из тупика».

Поначалу армия обещала ограничиться захватом китайской территории не далее «естественного рубежа» — реки Янцзы. После переправы через Янцзы и взятия в кольцо Нанкина японский МИД выступил с некоей секретной мирной инициативой. В качестве одного из ее элементов фигурировала крупная взятка, которую генералиссимус Чан Кайши будто бы готовился принять. Однако японский Генштаб узнал о готовящейся сделке и блокировал инициативу. По причинам, остающимся невыясненными до сих пор, в этот самый «щекотливый момент» Хирохито поручил своему эксцентричному дяде князю Асаке командовать японской армейской группировкой, ведущей осаду Нанкина.

Князю Асаке потребовался год для лечения переломов, полученных им в 1923 г. в автомобильной катастрофе во Франции (тогда погиб его двоюродный брат князь Китасиракава). Супруга Асаки выхаживала мужа в парижском госпитале. В 1926 г. чета Асака вернулась в Токио, готовая начать жизнь «с чистого листа». Асаке поручили командование дивизионом Императорской гвардии, в задачи которого входила охрана членов императорской семьи. И все же для него эта должность по большому счету являлась формально-ритуальной. Роскошный дворец Таканава разрушился во время землетрясения 1923 г., поэтому до завершения строительства нового дворца на том же месте чета Асака перебралась в Каруидзава — курортный городок, чью беспорядочную застройку вело богатое семейство Цуцуми. В Каруидзаве Асака построил виллу в эдвардианском стиле, где устраивал пышные великосветские приемы. Курортный городок вошел в моду, чета Асака сблизилась с четой Цуцуми, между семействами установились теплые дружеские отношения, в дальнейшем связавшие семейство Цуцуми с императорской фамилией весьма причудливыми нитями.

Новый дворец Асаки в Токио поражал воображение. Ослепительный дорогущий неогреческий китч — огромные ангелы из стекла, крикливые барочные украшения, мозаичные полы, мраморные камины, зеркальные двери, огромные урны из фарфора… Супруга Асаки (дочь Мэйдзи) предпочитала исключительно парижские наряды… Как и персонажи Скотта Фицджеральда, Асака обучали японскую аристократию танцевать фокстрот и танго, разбирались в выпивке. Для дочери Мэйдзи всего этого оказалось несколько многовато… Через шесть месяцев после возвращения в Токио она скоропостижно умерла в возрасте сорока четырех лет. Князя Асаку после ее смерти будто подменили: он отошел от светской жизни, стал мрачнее тучи, похудел, поседел, стал злоупотреблять спиртным. Свет теперь величал его так — «противный»… Император Хирохито всячески журил Асаку за «хронически дурное отношение к жизни» и поставил его во главе нанкинской группировки, возможно, дабы «наставить на путь истинный».