Если завтра в поход... - Владимир Невежин

Между тем начальник ПУРККА Л.З. Мехлис, как и перед началом польской кампании, прибыл в войска (в Ленинградский военный округ) заранее. Он принимал активное участие и в разработке приказа войскам в преддверии боевых действий, и в составлении текстов пропагандистских обращений «К финским солдатам» и «К трудящимся, крестьянам и интеллигенции Финляндии». Мехлис содействовал созданию отделений по работе среди войск и населения противника во всех армиях Северо-Западного фронта, образованного в начале войны против Финляндии. Каждая из армейских газет выходила тиражом от 5 до 15 тыс. экз. Для удовлетворения нужд возросших фронтовых изданий было разрешено расходовать газетную бумагу из неприкосновенного запаса (НЗ). При этом только тираж газеты 7-й армии «Боевая красноармейская» увеличился до 20 000 экз..[445]Кроме того, было выпущено порядка 40 млн. листовок. 7-я и 13-я армия имели 7 звуковещательных станций.

Как и в ходе боев на Дальнем Востоке, во время «Зимней войны» сравнительно большими были потери среди политсостава Красной Армии. Так, лишь за декабрь 1939 г. они составили 525 чел., или 15% от общего количества убитых и раненых. Пришлось принимать чрезвычайные меры для пополнения этой убыли, которая затронула в первую очередь низовое звено политработников. Первоначально 29 января 1940 г. было решено ввести в штат стрелковых и артиллерийских полков должности политрука взвода и военкома батальона (дивизиона). Однако 12 февраля 1940 г. нарком обороны отменил это явно непродуманное решение. Теперь военные советы действующих армий получали разрешение выдвигать заместителей политруков на должности политруков с присвоением им (после 4-дневных сборов в армии) звания младший политрук.[446]

В период советско-финляндской войны, когда потерпела крах установка о возможности достижения легкой победы «малой кровью на чужой территории», морально-политическое состояние личного состава Красной Армии подверглось серьезным испытаниям. Среди красноармейцев и командиров, несмотря на угрозу наказания в судебном порядке по законам военного времени, были распространены разговоры о несправедливом характере действий СССР в отношении Финляндии, о нежелании воевать против нее.[447]Различными инстанциями отмечались многочисленные случаи невыполнения приказов, самовольного ухода с передовой. Именно в тот период, несмотря на официальные, весьма оптимистические пропагандистские установки в сознании красноармейцев и командиров стали возникать «стихийные мифы», к числу которых относятся слухи о так называемых «кукушках» (финляндских снайперах), «многоэтажных», «покрытых резиной» дотах на линии Маннергейма, от которых «отскакивали артиллерийские снаряды» и т.д. и т.п..[448]

Шапкозакидательские настроения и ожидание близкой победы, первоначально превалировавшие среди личного состава частей Красной Армии, уже в декабре 1939 г. сменились на резко отрицательные. Характерными были высказывания, в которых выражалось осуждение внешнеполитической акции советского руководства против Финляндии. Она прямо называлась агрессивной и захватнической. Сообщение о подписании «Договора…» с Народным правительством Финляндии послужило одним из импульсов для проявления подобного рода настроений. Так, командир отделения 173-го стрелкового полка 90-й стрелковой дивизии Кривилев прямо говорил, что «договор с народным правительством Финляндии есть только ширма, при помощи которой Советский Союз обрабатывает общественное мнение, а там, когда окончим войну, тогда восстановить Советскую власть (в Финляндии. – В.Н.) и дело с концом». Ему вторил красноармеец Симоненко, служивший в разведывательном батальоне 8-й армии. Советские руководители, отмечал он, затеяли войну, поскольку не смогли мирным путем договориться с финляндскими государственными деятелями. Поэтому они «нашли какое-то Народное правительство, которое никто не видел и не знает, возможно, оно и не существует, и заключили с ним договор. Помогают рабочим и крестьянам Финляндии, которых мы также не видели. Они от нас бегут».

Красноармеец П.П. Льяковский выражал уверенность: «СССР ведет войну не с целью освобождения финского народа, а с целью захвата Финляндии. Эти действия Советского правительства никак нельзя считать правильными. Это политика захвата». Таким же образом рассуждали рядовые Цепленков и Кузнецов. Первый из них заявлял с началом боевых действий против Финляндии: «…мы заделались (sic! – В.Н.) «освободителями» и переносим революцию на штыках за границу». Второй, служивший в 123-й стрелковой дивизии, отмечал: «Советский Союз хочет установить советскую власть в Финляндии, поэтому пошел на нее войной. После Финляндии очередь за Швецией. Нашим правителям понравилось забирать чужое. Польшу взяли, Эстонию и Латвию тоже, а на Финляндии подавились». А военнослужащий 138-й стрелковой дивизии 7-й армии Веселов с возмущением говорил: «Подаем финнам братскую руку, а у нас в деревнях сидят без хлеба. Только начали войну, а уже хлеба нет. Освобождаем финский народ, которого нет. Война завязалась потому, что наши захотели просто захватить (выделено мной. – В.Н.) Финляндию».

Как и в период антипольского «освободительного похода», подвергалась сомнению истинность известного пропагандистского утверждения о том, что «чужой земли нам не надо». В далеком от боевых действий Уральском военном округе командир отделения пулеметной роты 128-й стрелковой дивизии Мокрынский не без сарказма отмечал, что наличие этого лозунга отнюдь не являлось препятствием для «присваивания» соседних территорий. В адрес советских руководителей он высказал следующий упрек: «Польшу забрали, Финляндию заберут, а потом и с Турцией воевать будут».[449]

14 декабря 1939 г. по решению Совета Лиги Наций СССР был исключен из этой международной организации за агрессивные действия против Финляндии. В тот же день центральные советские газеты поместили текст сообщения ТАСС, в котором, в частности, подчеркивалось, что, «по мнению советских кругов», подобное решение «вызывает ироническую улыбку, и оно способно лишь оскандалить его незадачливых авторов». В свою очередь, Кремль предъявил собственные претензии Англии и Франции, «под диктовку» которых действовал Совет Лиги Наций. Западные державы были обвинены в том, что они «держат в своем подчинении давно уже захваченные ими громадные территории в Азии, в Африке» и уже поэтому «не имеют ни морального, ни формального права говорить об „агрессии“ СССР и об осуждении этой „агрессии“».[450]

Известие об исключении СССР из Лиги Наций дало дополнительный импульс для критических высказываний в адрес советского руководства. Техник-интендант 163-й стрелковой дивизии 9-й армии Устинов выражал уверенность: «Против СССР организовалось 12 государств, все они помогают Финляндии. Положение тяжелое, положат нас всех здесь, для чего это нужно было делать, ведь теперь нашу агрессию ничем не прикроешь».