Государи московские. Книги 1-5 - Дмитрий Михайлович Балашов

Василий Окатьич тоже склонил голову, присовокупив:

– Согласно, думою мыслили, княже, не обессудь!

Афиней, с противоположной лавки, осторожно добавил:

– И братьев твоих достоит женити, заждались молодцы!

– Князев приплод княжеству не в убыток! – добродушно пошутил Андрей Кобыла и тем снял напряжение со всех. Расхмылились многие, и сам Симеон бледно улыбнулся в ответ Андрею.

Дорогобужский князь, и верно, ходил в подручниках у Москвы (брата его не так давно убили в Брянске вечники). Отец князя Федора, Святослав, приходился двоюродным братом нынешнему смоленскому князю Ивану Александровичу, и у Москвы была постоянная надежда «всадить» кого-нибудь из Святославичей на смоленский стол, понеже князь Иван имел ряд с Гедимином и упорно тянул к Литве, несмотря на все старания покойного родителя. Но думать о браке с дочерью Федора до днешней поры Семену как-то не приходило в ум.

Он обвел глазами палату. Бояре кивали, коротко или велеречиво повторяя уже сказанное. Действительно думою решали! Симеон отмолвил, что примет к сердцу совет бояринов своих и помыслит о сем с духовным отцом Алексием и митрополитом Феогностом. Бояре удоволенно покивали головами. С Феогностом и Алексием было уже говорено, и посему слова князя означали полное согласие. Перешли к насущным делам.

Жаркими июньскими ночами Симеон и сам чуял, что надобно ему искать новую жену. Невесть почему он брезговал податливыми холопками, к тому же испытывал смутную вину перед дочерью, которую в эти месяцы старался особенно привечать, и потому перемогался в строгом одиночестве вдовой своей постели. Меж тем вновь ощутимо сгущалась гроза на западных рубежах, и союз хотя с одним из князей смоленских был бы ныне очень и очень кстати. Никогда не видавши невесты, Симеон дал согласие на брак и послал сватов.

Опять же по совету бояр Симеон сыскал невесту для младшего брата, Андрея – Марию, Машу, дочь галицкого князя Ивана Федоровича. Ярлык на Галич, купленный покойным Калитою, Москва пока прочно удерживала в своих руках, но все же опас поиметь стоило. Женившись на Маше, Андрей тем самым в грядущем получал известные права на галицкий стол. Андрей, по своему почину поехал со сватами глядеть невесту и воротился довольный – Маша приглянулась ему.

Теперь следовало женить вторым браком Ивана, коему прочили было муромскую княжну, но тут вокруг Симеона начались шепоты и умолчания. Иван ходил потерянный, точно опущенный в воду. Тысяцкий Вельяминов по времени как-то странно взглядывал на великого князя. Загадка разрешилась буднично просто – невзначай брошенным одною из сенных боярынь словом.

Услышав, поняв, Симеон долго не мог взять в толк. Иван и Шура, дочка Вельяминовых? Он вызвал брата для разговора с глазу на глаз и тут, видя, как краснеет и бледнеет Иван, понял наконец, что дело створилось нешуточное.

– Когда?! – невольно ярея, вопросил он. Иван стоял перед ним упрямый и жалкий, бормотал:

– Святками… слово дал…

– Кому?!

– Ей! Сашеньке, Шуре…

– Вон! – рявкнул Семен, и Иван, всхлипнув, исчез.

Беспричинное бешенство овладело Симеоном. Почему, почто именно ему, Ивану, само собою достается все то, о чем он, Симеон, может только мечтать? Ему, Симеону, – княжеский брак по расчету и приговору бояр, а Ивану – опрокидывающая все расчеты любовь! Та самая любовь, которой был о сю пору лишен Симеон и о которой украдкой мечтал, не признаваясь в этом ни батюшке, ни даже самому себе. И чья любовь! Красавицы, умницы – Шуры Вельяминовой!

Он еще яростно мерял шагами тесный спальный покой, когда дверь отворилась и перед ним, без зова, предстал плечистый и румяный Андрей, благополучный жених галицкой княжны.

– Ты что? – набычась, буркнул Семен.

– Ето я их свел! – брякнул Андрей, невступно и смело глядя в очи великому князю.

– ?! – молча воззрился в него Симеон.

– Любят друг друга, дак потому! – пояснил брат, не опуская очей.

Симеон молчал, сопя. Андрей тоже молчал, переминаясь. Примолвил тихо:

– Ване без Олександры не жисть.

Сейчас и не брат, и не князь, а два мужика, задетые в том самом кровном и стыдном, из-за чего яростно сходятся в кулачном бою, стояли друг перед другом.

– Ступай, сводник! – глухо отмолвил Симеон. И уже не глядел, пока за братом не захлопнулась дверь.

Еще одна одинокая жаркая ночь… Семен потел, откидывал одеяло, многажды вставал испивать квасу, глухо, яростно бормотал: «Любовь!» Но ярость тотчас сменялась грустью: да, любовь! И не для него уже, а для них… всех прочих… А он должен жертвовать собою за други своя… И уже далеко за полночь ему в ум пришла наконец благая (и верная!) мысль: а чем, собственно, не невеста Ивану дочь Вельяминовых? Ивану, который, ежели у него, Симеона, не будет сыновей, должен наследовать великий стол! А ежели будут? Теперь-то могут и быть! Не лучше ли, не спокойнее ли станет ему самому, ежели дети Ивана родятся не от княжны, а от боярыни? Не меньше ли возникнет зависти, споров и возможной борьбы за великокняжеское достоинство меж его и Ивановыми потомками?

Мысль была не своя. Отцова. Умная, но недобрая мысль. С заглядом вдаль и с тайным умыслом. И Симеон, осознав вся тайная тайных согласия своего на брак Ивана с Шурой Вельяминовой, сжал зубы, поморщился и даже головой покрутил – гадок стал он самому себе в этот миг! А инако поглядеть: сим браком укрепит он навечно Протасьев род, наследственных тысяцких Москвы. Мочно станет не страшить ничьих происков, и Алексей Хвост становит более не страшен для Василья Протасьича. И почему, почто не породниться ему, в конце концов, с Вельяминовыми? Хотя бы так, через брата своего! И опять же невступные очи Андрея: любят друг друга!

Уже где-то к утру он сдался, вконец измученный и, пробормотав: «Быть по сему!» – уснул.

Глава 54

Симеон не желал для