Кремль уголовный. 57 кремлевских убийств - Эдуард Владимирович Тополь

и осторожно, чтоб не просыпать на стол, пересыпал папиросный табак в курительную трубку. Прижал в трубке табак пожелтевшим указательным пальцем, взял спичечный коробок, открыл его, достал спичку, чиркнул и пламенем спички раскурил трубку. Затем, выпустив дым, продолжил:

– Очень харашо. «Убрать» значит убить. Теперь нужно сделать две вещи. Получите у этого Гольцмана признание в том, что он ездил к сыну Троцкого как связной московского центра Зиновьева-Каменева за инструкциями, как и когда убить Сталина, Жданова, Кагановича, Ворошилова и Кирова. Понятно?

– Так точно, товарищ Сталин, – стал подниматься Ягода. – Разрешите исполнять?

– Подождите, – жестом своей трубки Сталин вернул Ягоду на место. – Я сказал, что нужно сделать две вещи…

Он встал и, с удовольствием попыхивая трубкой, начал расхаживать по ковру в своих мягких, на чуть утолщенных каблуках, шевроновых сапогах. Среднего роста, одетый в серый шерстяной полувоенный китель и брюки, заправленные в сапоги, он двигался не спеша и держался прямо, не сутулился.

– Первая вещь: одного Гольцмана мало, – серо-коричневыми, без улыбки, глазами Сталин взглянул на Ежова, словно приглашая его в единомышленники. – Троцкий, как известно, является руководителем всего зиновьевско-каменевского контрреволюционного подполья. А у такой многочисленной террористической организации не может быть одного связного. Следовательно, не только этот Гольцман, а еще несколько человек должны дать показания, что они специально ездили к Троцкому и Седову за новыми директивами, как и когда убить наше руководство ВКП(б) и членов Советского правительства и захватить власть в стране. Вы сможете получить такие показания?

– Я… я не уверен, товарищ Сталин. Это старые большевики, они прошли царские тюрьмы и допросы…

Сталин резко остановился, всем корпусом развернувшись к Ягоде.

– Я не спрашивал вас, товарищ комиссар, в чем вы уверены, а в чем не уверены, – на серо-землистом, в мелких оспинках, лице вождя проявились гневные красноватые пятна. Но голос оставался спокойным: – Я говорю, навалитесь на своих подследственных, задайте им жару и не слезайте с них до тех пор, пока они не сознаются! Вот что я говорю, товарищ комиссар! И принесите мне протоколы их допросов.

– Слушаюсь, товарищ Сталин, – заерзал на краешке кресла Ягода. – Конечно…

Удовлетворившись испугом на лице Ягоды, Сталин вновь бросил короткий взгляд на молчаливого Ежова и продолжил шествовать по кабинету, покуривая трубку и размышляя вслух:

– Но это не все. Вы сказали, что эти большевики прошли царские тюрьмы и допросы. Сколько их у вас?

– Всего? Или… или сегодняшних? – переспросил Ягода, поворачиваясь вслед движению Сталина по кабинету.

– Всего, всего. Сколько? – требовательно остановился Сталин.

Отложив портфель, Ягода спешно поднялся, чтобы стоя ответить вождю.

Но Сталин властным жестом трубки опять усадил его.

– Сидя отвечайте.

– Слушаюсь, товарищ Сталин. На данный момент у нас арестовано 160 бывших членов РСДРП и ВКП(б).

– Гм… – Сталин вновь зашагал от окна к столу и обратно. – Для антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского подполья этого количества мало. Но ничего. Главное, далеко не все они чистые и святые. Для суда над центром Зиновьева-Каменева вам нужны документальные свидетельства того, что кое-кто из них согласился быть и был агентом царской охранки. Понимаете? Не только признания, а именно документы. Кто у вас занимается документами?

– Залпетер, товарищ Сталин.

– Залпетер – эстонец, хороший специалист, знает свое дело. Значит, обеспечьте его той бумагой царских времен, на которой печатались документы Охранного отделения, пишущими машинками «Ремингтон» и «Мерседес» тех лет, ну и всем остальным…

На еще большей, чем утром, скорости тот же черный «Кадиллак» вылетел из Спасских ворот, стремительно пересек Красную площадь по очищенному от туристов и зевак проезду к улице Ильинка и, проскочив короткую Ильинку, вымахнул к «Большому дому» – зданию бывшего страхового общества «Россия» на улице Большая Лубянка, недавно, в 1935-м, реконструированному под центральный штаб советских органов госбезопасности.

Еще через десять минут на срочное совещание в кабинет генерального комиссара госбезопасности НКВД СССР были вызваны его заместители Яков Агранов, Георгий Прокофьев, Сергей Миронов и Лев Бельский, начальник Иностранного отдела Главного управления госбезопасности Артур Артузов, начальник Секретного политического управления Георгий Молчанов, начальник Спецотдела Глеб Бокий, начальник Отдела охраны и снабжения правительства Карл Паукер, начальник Особого отдела Освальд Мюллер и еще несколько человек. Сидя за длинным столом для совещаний, покрытым зеленым сукном и приставленным к письменному столу Генриха Ягоды ножкой от буквы «Т», они, все в новых белых кителях, с непроницаемыми лицами слушали шефа. А Ягода, сидевший под настенным портретом Ленина и Сталина в Горках, демонстрировал свою отличную память, слово в слово повторяя то, что только что услышал в Кремле:

– Мы должны сделать две вещи. Первая: по достоверным сведениям товарищей Сталина и Ежова, Троцкий является руководителем всего зиновьевско-каменевского антисоветского контрреволюционного подполья. А у такой многочисленной террористической организации не может быть одного связного. Следовательно, не только Гольцман, а еще несколько человек должны дать показания, что они ездили к Троцкому и Седову за директивами, как и когда убить руководство ВКП(б) и членов Советского правительства и захватить власть в нашей стране, – и Ягода взглянул на начальника Секретного политического управления комиссара госбезопасности второго ранга Георгия Молчанова. – Вы, товарищ Молчанов, сможете получить такие показания? Это старые большевики, крепкие орехи, они прошли царские тюрьмы и допросы. Сможете?

– Попробуем… – нехотя сказал Молчанов.

– Нет!- Ягода решительно стукнул кулаком по столу. – Ваше «попробуем» нас не устраивает! Товарищ Сталин будет лично проверять протоколы ваших допросов. Поэтому навалитесь на своих подследственных, задайте им жару и не слезайте с них до тех пор, пока они не сознаются! – в голосе Ягоды появились кавказские нотки вождя. – Предупреждаю: я буду сам проверять каждого следователя даже во время ночных допросов. Вам ясно?

– Ясно… – сдержано произнес Молчанов.

– Но это не все, – продолжил Ягода. – На данный момент у нас арестованы 160 бывших членов РСДРП и ВКП(б). И, безусловно, не все они чистые и святые, – Ягода посмотрел на своих замов Агранова, Прокофьева, Миронова и всех остальных и отчеканил, прихлопывая ладонью по столу. – Для суда над центром Зиновьева-Каменева нам нужны документальные свидетельства того, что хотя бы некоторые из этих троцкистов согласились быть и были агентами царской охранки! Повторяю: не только признания, а именно документы. Товарищ Залпетер! Товарищ Паукер обеспечит вас бумагой царских времен, на которой печатались документы Охранного отделения, и пишущими машинками «Ремингтон» и «Мерседес» тех лет. Что еще вам нужно для создания таких документов?

– Ну… – протянул тридцатисемилетний Анс Залпетер. – В первую очередь, мне нужны настоящие, подлинные