Троцкий и заговор в Красной Ставке - Сергей Войтиков

В июне 1919 г. генерал Федор Костяев, с подозрением относившийся к выпуску академии Генштаба 1917 г., как установил А.А. Зданович, дал следующие показания на следствии: «Вначале, по выходе из академии, этот выпуск не имел определенного лица, но впоследствии, с марта… 1918 г., в нем появилось течение, возглавляемое Теодори, с идеей создания молодого Генерального штаба… в противовес старого… Когда у Главкома появилась мысль о назначении некоторых молодых генштабистов выпуска 17 г., малоопытных, на ответственные места, я всячески этому противодействовал. Так было с назначением Исаева… на командную должность на Восточном фронте… и Доможирова… Отношение Вацетиса к выпуску 17 г. было доброжелательное, т. к. первые его сотрудники были именно из этого выпуска, и он на них смотрел, как на своих людей…»^[486]

К июлю 1919 г. генеральное наступление на военное ведомство вступило в финальную стадию: 2 июля Ленин достает «из закромов» январский доклад Антонова и передает в Реввоентрибунал^[487]. Любопытно, что в подлиннике доклада Антонова В.И. Ленин поставил — отправить в РВТР, при этом в фонде Реввоентрибунала дела о заговоре в Полевом штабе отсутствуют. Оказывается, при исполнении текст резолюции В.И. Ленина был изменен: «Отправить ВЧК к следствию над Ставкой». К.Х. Данишевский получил тем не менее копию доклада А.А. Антонова — вопрос в том — когда?^[488]

3 июля на заседании ЦК решался ряд важнейших военных вопросов, среди которых обновление состава РВСР и передислокация штаба в Москву^[489] (переезд состоялся в первых числах августа)^[490]. 4 июля ЦК принял решение об укреплении Особого отдела ВЧК^[491]; Оргбюро обязывалось заслушать доклад С.И. Гусева о Регистрационном управлении ПШ «после рассмотрения этого вопроса в Реввоенсовете Республики» — в обновленном 3 июля составе РВСР. Естественно, приняли решение о необходимости чистки РУ от военспецов^[492]. 4 июля одна вооруженная рота 9-го запасного стрелкового батальона была направлена в Серпухой к начальнику ПШ — М.Д. Бонч-Бруевичу, «вкравшемуся» в доверие самому Дзержинскому, для несения караульной службы. В агентурной сводке МЧК (№ 21 от 1 июля) сказано, что большинство красноармейцев батальона находилось «на стороне Советской власти», состояние дисциплины признавалось удовлетворительным. На следующий день (5 июля) направилась в Козлов команда пулеметчиков из 20 человек — вероятно, для усиления охраны Реввоенсовета Республики^[493]. В комплекте агентурных сводок Особого отдела при МЧK за 1919 г. аналогичного усиления охраны указанных военных органов нет — скорее всего, в Полевой штаб отправили верные большевикам части вследствие вполне понятных опасений активных действий со стороны генштабистов после «ходатайства» за Теодори.

3 июля Ленин продавил в ЦК нанесение окончательного удара по сторонникам Троцкого в Реввоенсовете^[494]: И.Н. Смирнова, А.П. Розенгольца и Ф.Ф. Раскольникова заменили в РВСР на старых недоброжелателей наркомвоена — С.И. Гусева и И.Т. Смилгу, а также А.И. Рыкова^[495], назначенного, очевидно, из чисто прагматических соображений (он должен был координировать деятельность военведа и ВСНХ). ЦК постановило дать Вацетису «почетное военное назначение с приличным окладом»^[496]. И. Дойчер пишет, что Сталин назвал Главкома изменником^[497], но, судя по резолюции, об измене Главкома на заседании речь не шла: скорее всего, это было сказано в запале вследствие несогласия руководства Восточного фронта с главным командованием Республики по стратегическим вопросам. Ленин на заседании пометил, что необходимо приложить все усилия, чтобы не допустить «духовной демобилизации военных работников»^[498] — скорее всего, Троцкому в очередной раз напомнили, что большевики не старое офицерство и имеют право (и даже обязаны, разумеется, для пользы дела) на военной работе обжаловать сомнительные, с их точки зрения, решения в партийных органах. 5 июля Троцкий направил заявление в ЦК, в котором, ссылаясь на условия работы на фронтах, просил об освобождении от членства в Политбюро и председательства в Реввоенсовете, а также утверждении в звании члена Реввоенсовета Республики. Ряд шагов Центра Троцкий назвал «раскованными и прямо опасными нарушениями военной системы…установившейся и одобренной VIII съездом партии (курсив мой. — С.В.)». Выделенная фраза достаточно показательна: в своих баталиях с ЦК Троцкий сослался на решение высшего партийного органа. Ленин составил проект постановления Орг- и Политбюро ЦК с отказом от отставки Троцкого, в соответствии с которым ОБ и ПБ обязались «сделать все от них зависящее», чтобы урегулировать работу на «самом важном в настоящее время» Южном фронте, которой Троцкий занялся лично. Признав политику председателя РВСР на Южном фронте вполне законной, ОБ и ПБ обязывались предоставить Троцкому «возможность всеми силами добиваться того, что он считает исправлением линии в военном вопросе, и, если он пожелает, постараться ускорить съезд партии»! Троцкому предоставили возможность принимать участие в работе ПБ и РВСР в том объеме, который он сам себе определит^[499]. Заметим, что это как раз было нетрудно: теперь в РВСР было столько сторонников Ленина, что Старик уже мог не опасаться за судьбу «престола» и проводить в военном ведомстве свою политику. В качестве показателя «неограниченной моральной доверенности» (так это назвал в 1929 г. Троцкий)^[500] к председателю РВСР в июле 1919 г. Ленин даже выдал ему документ, аналогичный по форме «охранному листу» кардинала Ришелье, выпрошенному леди Винтер в легендарном романе Александра Дюма^[501]. С поправкой — по сути это был всего лишь красивый жест, граничащий с издевкой.