Космонавт №34. От лучины до пришельцев - Георгий Гречко

Я первый смерил жизнь обратным счетом.Я буду беспристрастен и правдив:Сначала кожа выстрелила потомИ задымилась, поры разрядив.Я затаился и затих, и замер.Мне показалось, я вернулся вдругВ бездушье безвоздушных барокамерИ в замкнутые петли центрифуг.Сейчас я стану недвижим и грузен,И погружен в молчанье, а пока,Меха и горны всех газетных кузенРаздуют это дело на века.Хлестнула память мне кнутом по нервам,В ней каждый образ был неповторим:Вот мой дублер, который мог бытьПервым, Который смог впервые стать вторым.Пока что на него не тратят шрифта —Запас заглавных букв на одного.Мы с ним вдвоем прошли весь путь до лифта,Но дальше я поднялся без него.Вот тот, который прочертил орбиту,При мне его в лицо не знал никто.Я знал: сейчас он в бункере закрытом.Бросает горсти мыслей в решето.И словно из-за дымовой завесыДрузей явились лица и семьи.Они все скоро на страницах прессыРасскажут биографии свои.Их всех, с кем знал я доброе соседство,Свидетелями выведут на суд.Обычное мое, босое детствоОбуют и в скрижали занесут.Чудное слово «Пуск» – подобье вопля —Возникло и нависло надо мной.Недобро, глухо заворчали сопла.И сплюнули расплавленной слюной.И вихрем чувств пожар души задуло,И я не смел или забыл дышать.Планета напоследок притянула,Прижала, не рискуя отпускать.И килограммы превратились в тонны,Глаза, казалось, вышли из орбит,И правый глаз впервые удивленноВзглянул на левый, веком не прикрыт.Мне рот заткнул – не помню – крик ли, кляп ли.Я рос из кресла, как с корнями пень.Вот сожрала все топливо до каплиИ отвалилась первая ступень.Там, подо мной, сирены голосили,Не знаю – хороня или храня.А здесь надсадно двигатели взвылиИ из объятий вырвали меня.Приборы на земле угомонились,Вновь чередом своим пошла весна.Глаза мои на место возвратились,Исчезли перегрузки – тишина.Эксперимент вошел в другую фазу.Пульс начал реже в датчики стучать.Я в ночь влетел, минуя вечер, сразу,И получил команду отдыхать.И стало тесно голосам в эфире,Но Левитан ворвался, как в спортзал.Он отчеканил громко: «Первый в мире!»Он про меня хорошее сказал.Я шлем скафандра положил на локоть,Изрек про самочувствие свое…Пришла такая приторная легкость,Что даже затошнило от нее.Шнур микрофона словно в петлю свился,Стучали в ребра легкие, звеня.Я на мгновенье сердцем подавился —Оно застряло в горле у меня.Я отдал рапорт весело, на совесть,Разборчиво и очень делово.Я думал: вот она и невесомость,Я вешу нуль, так мало – ничего!Но я не ведал в этот час полета,Шутя над невесомостью чудной,Что от нее кровавой будет рвотаИ костный кальций вымоет с мочой.

* * *