Бобы на обочине - Тимофей Николайцев

само грязное дно пропасти раздумало тихо лежать себе внизу и замыслило побег… Начало пить воду и разбухать, медленно, но верно раздуваясь — наползая и наползая на Великий Каньон, ещё девственно-пустой в том месте, где федеральное шоссе пересекало его по железной паутине…

Ещё немного — и Картофельный Боб понял бы всю сложность мира, над которым нависал…, но терновник уже не выдерживал его судорожной хватки. Колючие плети отламывались и оставалась в кулаках Картофельного Боба. Здесь, в этом «далеко-далеке» — всё было ползучим, шатким и неустойчивым — даже его крепкие руки сами собой выпускали выдранные пряди и тянулись за следующими — так, что скоро вокруг Картофельного Боба не осталось ни единого крепкого сучка, за который можно было бы ухватиться.

Ещё никогда Картофельному Бобу не было настолько страшно…

Даже рев мотора страшного трактора дядюшки Охрапа, внезапно запущенного над самым ухом — самое страшное, что приходилось испытывать Картофельному Бобу до этого момента — не шёл ни в какое сравнение с его медленным и неуклонным сползанием в бездну…

Глядя сквозь веер Последней Травы на костоломную пустоту, распахнутую под самым его носом, Картофельный Боб всё же же понял, что именно он видит сейчас перед собой…

Это было вовсе не место под названием «далеко-далёко»…

Не новые поля с высоким небом и сладкой землей, в которой мог бы расти картофель, ещё вкуснее прежнего… И вовсе не то место, о котором грезил добрый и умный дядюшка Чипс… Не то место, куда летят семена одуванчиков, на лёгких своих парашютиках, как рассказывал дядюшке Чипсу его Папаша…

Наверное, злой дядюшка Туки подло завез его не туда…

Это был край мира…

Отвесный его обрыв…

Тот мир, в котором мог бы жить такой человек, как Картофельный Боб, где он мог бы наступать на землю, дышать и чувствовать — заканчивался вот прямо здесь… Мир травы и корней, мир привычной Картофельному Бобу почвенной жизни, копошения насекомых, полезных и вредных, а также тех, от которых нет ни особого вреда, ни особой пользы… Мир его смысла, мир его предназначения… мир, который был ему уготован…

А тут — не было ничего такого…

Только ветер, витающий без всякого толку… только бесполезная земля-камень, на которой ничто не могло прорасти… только вода, не способная никого напоить. А значит всё то, что видел сейчас под собой Картофельный Боб — было просто пустотой… Бесполезным и безжизненным отражением доброго старого мира… миражами, отодвинутыми за край расколотого зеркала…

Картофельный Боб обречённо всхлипнул, когда подумал так.

Как оказалось — его мир и вправду был размером с картофельное поле… А он-то думал, что племянники тётушки Митты — просто дразнились, когда говорили ему так…

Единственное место на всей земле, где есть хоть какой-то смысл в его, Картофельного Боба, существовании.

Единственное место, которому он был предназначен…

Это было грустной мыслью… грустной… но, похоже, что правильной… и примерно такими же словами дядюшка Чипс пересказывал плачи своего Папаши, когда тот надерётся…

Нет, случалось, что Картофельный Боб грустил и раньше — когда долго не было дождей, и клубни страдали в земле… или, когда однажды на его поле пришло полчище голодных вредных жуков, и он не сумел спасти от них часть урожая… Да, он знал, что такое грусть, но это…

Это было во много-много раз сильнее и горше…

Это и есть тоска, — понял Картофельный Боб… и заплакал, нависая лицом над бездной.

Незнакомая ему прежде щипучая влага — проступила сквозь глаза так обильно, как если бы они были дырявым ситом… и затуманила взгляд, сделала его размытым и скользким.

Он продолжал сползать куда-то, но уже не обращал на это никакого внимания… Две капли упали с его лица, пробежав перед этим через всю щеку, вроде и отмытую дядюшкой Чипсом набело, но всё равно — вымывая землю из глубоких пор. Его грязные слёзы капнули вниз… и ветер, кружащийся там без толку, поймал их… развеял, размолол в тонкую пыль.

Картофельный Боб видел, как расходятся в пустоте два этих невесомых облачка.

Они были очень близко теперь — прямо перед самыми глазами.

Картофельный Боб всхлипнул и напоследок задумался над тем, как же такое могло случиться — вот они капнули из его глаз и обратились в землистый дым на ветру, а теперь они снова рядом, снова близко… едва ли не заползают обратно под веки. Либо это ветер поднял их из пропасти и вернул Картофельному Бобу, либо… либо это сам Картофельный Боб не удержался-таки на изломанном краю, на выщипанной его кулаками плеши… он всё-таки соскользнул и падает сейчас в объятия пустоты и ветра, сквозь облачка слёз своих недавних — прямо на мёртвое твёрдое дно.

Я падаю, — подумал Картофельный Боб, и зрачки его расширились так сильно, что вместили в себя всю эту пустоту разом… без остатка.

Не как птица, нет… падаю, как земляной ком, скатившийся с края обрыва…

Вот сейчас он ударится об это дно и рассыплется — тонким земляным прахом.

Что-то рывком проволоклось по изломанным плетям, с которых соскальзывали уже и носки его туфель… и, прежде, чем пустота отвердела и надавила ему на лицо… прежде, чем его падение не стало отвесным, как у той маленькой звёздочки, одной из тех, что Бобби-Синкопа видел недавно над крышей его дома… прежде, чем клочья Последней Травы, вырванной с корнем и застрявшей между пальцами, затрепетали от набегающего ветра… да, прежде, чем ветер придумал себе новую забаву и зашумел, засвистел около ушей, принялся судорожно трепать его волосы и воротник рубашки… словом, прежде, чем случилось хоть что-то из всего этого — оно жестко обвилось вокруг его щиколотки…

И, хотя Картофельный Боб уже накрепко зажмурил глаза, чтобы не увидеть ничего из того, что успел себе представить… его вдруг рвануло за ногу с такой силой, что глаза ударились изнутри о веки и прорвали их, едва совсем не вылетев из орбит…

Он даже взвизгнул от боли, такой внезапной и пронзительной.

Руки его мотанулись в пустоте, словно концы одной оборванной веревки — Картофельный Боб даже растерял всю траву из стиснутых кулаков… Её оказалось много до одури — целые пригоршни жухлого крошева, измельчённого его отчаянной хваткой удержаться на краю — и это облако мятого сена взорвалось перед Картофельным Бобом, перед его выпученными глазами, и загородило его от полетевшего навстречу дна…

Да, он и правда упал…, но упал совсем недалеко… повис, пойманный чем-то за ногу…раскачиваясь, как маятник над бездной.

Почему-то Картофельный Боб сразу же вспомнил о тучном