Роковые годы - Борис Никитин

К этому времени, в конце июня 1918 года, командующий Восточной турецкой армией Нури-паша наступает от Елизаветполя на Баку, занятый большевиками[185].

На бакинском направлении Нури сосредоточил 5-ю пехотную дивизию (Мурсал-паша); 15-ю пехотную дивизию (Юсуф-Иззет-паша); 107-й пехотный резервный полк, два батальона пограничного формирования и 4-ю пехотную дивизию, предназначенную для занятия центрального Азербайджана, обеспечения тыла, коммуникаций и особенно для специальных формирований частей из местных мусульман.

Приблизительно в этих же цифрах, а именно в четыре дивизии, исчисляет силы сражавшихся турок и представитель Французской армии, много потрудившийся на Кавказе и в самом Баку в описываемый период, неутомимый генерал Chardigny. По его же мемуарам, три вышеназванные полевые турецкие дивизии были полностью укомплектованы и прекрасно дисциплинированы (чего нельзя было сказать про 107-й пехотный резервный полк). И действительно, в пополнениях военнопленными и закавказскими татарами недостатка не было[186].

В июне Бичерахов один, с двумя казаками, высаживается в Баку. Большевики в панике, предлагают ему взять командование против турок.

Он соглашается, вызывает из Энзели свой отряд и через три недели свергает большевиков. Последние перед падением, вступив в переговоры с немцами, успевают увести с фронта отряд коммуниста Петрова, занимавший Хурдаланский участок. Турки выходят за Петровым к окраине Баку. Бичерахов оставляет город, идет на север, бьет большевиков, берет Петровск. Каспийский флот, коммерческий и военный, порты Каспийского моря, кроме цитадели большевиков, Астрахани, — все признают Бичерахова, а правительство Союза Прикаспийских областей избирает его своим председателем. Одновременно союзники признают в лице Бичерахова русскую власть в крае.

Тем временем турки, развивая военные действия, двигают в Дагестан еще в июле от своей 4-й пехотной дивизии инструкторский отряд — около 500 офицеров и унтер-офицеров — для формирования Дагестанского корпуса (набрали только дивизию) и для усиления нескольких десятков инструкторов, группировавшихся в Чечне с весны около Шукри-бея (в Ведено). В Азербайджане же к концу войны была, в сущности, сформирована одна пехотная дивизия.

Таким образом, в описываемых военных операциях на Восточном Кавказе со стороны турок непосредственно участвовали: вышеперечисленные 3,5 дивизии турок, одна азербайджанская, одна дагестанская, отряд чеченцев, — а всего до 6 дивизий с артиллерией, 1,5 тысячью сабель иррегулярной конницы и техническими войсками.

Сверх того, в ближайшем соседстве, в Персии, в районе Тавриза, турки держали в полной готовности две дивизии (3-ю и 11-ю), опасаясь в Карабаге восстания армян Андраника, которому помогал материально Бичерахов[187].

Поэтому приходится признать, что Русское Национальное движение на Кавказе приковывало со стороны противника не менее 8 дивизий разного состава; несколько из них сражались непосредственно с войсками русскими.

Разбросанные по Закавказью части этой лавины медленно надвигались на Дагестанский театр войны, где на аванпостах Дербента гремели выстрелы полусотни орудий и нескольких батальонов русских войск; они были зажаты между морем и горами — большевиками с севера, примерно по линии Терека.

Здесь, в Петровске, основное ядро Бичераховского отряда разворачивается до 9 батальонов, 8 батарей и 6 сотен казаков с техническими командами, и отсюда война ведется на два фронта: на север — против большевиков, а на юг и запад — против Иззета-паши и мусульманских отрядов.

В эту группу Иззета входили: 15-я пехотная турецкая дивизия; части азербайджанских войск; одна дивизия дагестанцев и отряд горцев Северного Кавказа — все с турецкими инструкторами. Их действия мне близко знакомы, так как я был Главнокомандующим этого театра войны и Командующим полевыми войсками отряда Бичерахова.

Мы вели маневренную войну, иногда без проволоки, на больших пространствах, в лесистых горах, среди враждебно настроенного населения. Одновременно турецкие эмиссары спокойно продолжали свою работу кругом военной зоны, вербовали Иззету отряды из мусульман-горцев, преданных Турции.

Мы, военные, будто воскресли, снова попали на войну, жили по нормальным уставам военного времени. Казаки сражались выше всех похвал. Солдаты ходили в огонь, но требовали непрестанного, неусыпного надзора. Артиллерия была прекрасная.

Острый некомплект в офицерах был больной стороной нового формирования[188]. Ротами командовали прапорщики и подпрапорщики. Давал себя также знать недостаток шинелей, особенно в октябре и ноябре, когда дожди продолжались по несколько дней кряду.

Походных кухонь почти не было; мы довольствовались главным образом шашлыками из буйволов, от которых «ломались зубы». Войска терпели. Огнестрельных припасов было достаточно.

Наша тактика — при большом превосходстве сил турок: непрестанное движение; короткие удары; сильный артиллерийский огонь; пехота, энергично поддерживаемая казаками.

Имея задачи и войска в других областях Каспийского бассейна, усиливаясь с каждым днем, мы вначале старались выиграть время, избегали решительных столкновений.

В первый период, если Иззет-паша наступал, то мы ему подставляли только арьергард из 2–3 рот, одной-двух сотен казаков — всего 250–400 штыков, 90-180 сабель и 2–4 орудия. Этот маленький отряд, растянутый в предгорьях, блиндированные поезда в приморской долине, баркасы с пулеметами вдоль берега моря, — все вместе стреляли на широком фронте, заставляли Иззета каждый раз разворачивать все свои силы и делать глубокие обходы[189]. Так было три раза: под Мамед-Кала, Каякендом и Буйнаком. Только под Буйнаком у нас было не три, а 4 роты. Блиндированные поезда, отойдя назад, давали туркам продвинуться, потом неслись вперед, проскакивали огнем турецкие цепи; возвращаясь назад, они прорывались через новые цепи, новых обходных колонн турок.

В бою у Каякенда наш маленький арьергард одно время подвергся полному окружению не только турецкою пехотою, но и его артиллерией, занявшей позицию у нас в тылу — севернее станции у железной дороги. Замкнувшую кольцо турецкую колонну удалось разбить внезапным ударом в тыл. Мы вывезли всех и всё, отделались несколькими убитыми и десятками раненых; зато особенно досталось от огня паровозам и вагонам; но ни один из них из строя выведен не был.