Война в Фивах - Нагиб Махфуз

Посланнику Хаяну сообщили, что Секененра примет его утром следующего дня. В назначенное время царь явился в зал приемов в сопровождении придворных старших рангов. Там он застал главного министра, верховного жреца, командиров армии и флота. Они ждали царя у его трона. Все встали и поклонились. Он занял свое место на троне и разрешил остальным сесть. Затем гофмейстер, стоявший у двери, громко объявил о приходе посланника Хаяна. Появился короткий тучный посланник с длинной бородой. Он приближался высокомерной походкой и думал про себя: «Что мне ждать от этих людей? Мир или войну?» Приблизившись к трону, он поклонился, приветствуя сидевшего на нем царя. Тот ответил послу таким же поклоном, дал ему знак сесть и спросил:

— Надеюсь, вы провели приятную ночь?

— Ночь была приятной благодаря вашему щедрому гостеприимству.

Хаян взглянул на голову царя и, увидев на ней белую корону, расстроился и пришел в неистовый гнев, считая недопустимым, что правитель Юга бросает ему подобный вызов. Царь же и не собирался проявлять к нему вежливость, ибо вполне отдавал себе отчет, что означает отказ от требований Апофиса. Желая выразить свое мнение смело, решительно и прямо, царь сказал:

— Посланник Хаян, я изучил требования, которые вы столь точно передали нам, и обсудил их с ответственными лицами моего царства. Мы все пришли к мнению, что их следует отвергнуть.

Хаян не ожидал столь резкого, недвусмысленного отказа. От удивления он лишился дара речи. Хаян с изумлением и неверием смотрел на Секененру, его лицо покраснело, словно коралл.

Царь продолжил:

— Я считаю, что эти требования противоречат нашим верованиям и чести.

Придя в себя от удивления, Хаян сказал спокойно и высокомерно, будто не расслышал слов царя:

— Если мой повелитель спросит: «Почему правитель Юга отказывается возвести храм Сету?», что я должен ему ответить?

— Скажите ему, что жители Юга поклоняются только Амону.

— А если он спросит: «Почему они не хотят истребить гиппопотамов, лишающих меня сна?»

— Скажите, что жители Юга считают их священными.

— Поразительно! Разве фараон не священнее гиппопотамов?

Секененра на мгновение опустил голову, будто обдумывая ответ. Затем он решительно ответил:

— Апофис священ для вас. Гиппопотамы священны для нас.

Услышав столь ясный ответ, придворные почувствовали облегчение. Хаяна же обуревал гнев, хотя он и не дал ему взять верх над собой. Он сдержался и спокойно сказал:

— Уважаемый правитель, ваш отец правил Югом и не носил эту корону. Вы считаете, что у вас больше прав, чем у вашего отца?

— Он оставил мне Юг в наследство, и эта корона давно принадлежит ему. Поэтому я имею право носить ее.

— Однако в Мемфисе есть другой человек, который носит двойную корону Египта и называет себя фараоном Египта. Что вы думаете о его правах?

— Я думаю, что он и его предки незаконно захватили власть над этим царством.

Терпение Хаяна иссякло, и он заговорил с гневом и презрением:

— Правитель, не думайте, что вы царь, раз надели эту корону. Царь — это, прежде всего, сила и власть. В ваших словах я не нахожу ничего, кроме пренебрежения к добрым отношениям, которые связывали ваших предков с нашим царем, а также вызов, последствия которого вам неподвластны.

Лица придворных вспыхнули от гнева, но царь хранил спокойствие и любезно ответил:

— Посол, мы намеренно не стремимся к злу. Но если кто-то посягнет на нашу честь, мы не пойдем на уступки и не свернем на безопасный путь. Одно из наших достоинств заключается в том, что мы не преувеличиваем свои силы, так что не ждите от меня хвастливых слов. Но знайте, что мои предки, насколько могли, хранили независимость этого царства, и я никогда не отдам то, что Бог и люди сочли нужным сберечь.

На губах Хаяна появилась насмешливая улыбка, за которой скрывалась жгучая ненависть. Он заключил вкрадчивым тоном:

— Как вам угодно, правитель. Я всего лишь выполнил долг посланника, но вам придется нести ответственность за последствия своих слов.