Сулла - Евгений Смыков

Узнав о случившемся, перепуганный сенат выслал навстречу легионам Суллы преторов Марка Юния Брута и Сервилия (Плутарх. Сулла. 9.3). Согласно Аппиану, преторы спросили,^[803] для чего консул идет на Рим. Тот отвечал, что собирается избавить родину от тиранов (ГВ. I. 57. 254) — ведь Сульпиций и Марий учинили произвол на улицах Рима и силой заставили народное собрание принять угодные им законы. Воины осыпали преторов градом оскорблений, сорвали с них тоги и сломали фасции (пучки розог с воткнутыми в них топорами) — знаки их власти (Плутарх. Сулла. 9.4).^[804] Командующий и не подумал вмешаться и не вынес солдатам хотя бы словесного порицания.

Ночью, как пишет Плутарх, Сулла увидел во сне каппадокийскую богиню — это была «то ли Луна, то ли Минерва, то ли Беллона.^[805] Сулле снилось, будто богиня, представ перед ним, протягивает ему молнию и, называя по имени каждого из его врагов, повелевает поразить их, и, пораженные молнией, они падают и исчезают» (Сулла. 9.8). Вполне возможно, что так оно и было — ведь сны отражают помыслы человека, а кто усомнится в намерении Суллы истребить своих врагов! Так или иначе, он продолжил марш на Рим.

Сульпиций и Марий, очевидно, не ожидали такого поворота событий. Конечно, они сами совершили незаконные действия, но насилия на улицах Вечного города уже совершались не раз, а вот поход на Рим римских же легионов был делом неслыханным. Плутарх пишет, что марианцы перебили многих сторонников Суллы (Марий. 35.7; Сулла. 9.1), но это скорее всего выдумка, призванная оправдать действия мятежного консула.^[806] Они лихорадочно готовились отразить удар войск Суллы, но вряд ли ктото сомневался, на чьей стороне в случае столкновения будет победа. Сенат, явно не питавший симпатий к новым господам Рима, в то же время еще меньше хотел, чтобы в город ворвались солдаты Суллы, а потому вновь направил к нему послов. Встреча произошла, видимо, у пересечения Латинской и Лабиканской дорог, примерно в 25 километрах от Рима.^[807] Эмиссары сената обратились к консулам с просьбой подождать с наступлением и не устраивать лагерь ближе, чем в 40 стадиях от города,^[808] а тем временем будет восстановлена справедливость. Аппиан уверяет, что это было вызвано желанием Мария и Сульпиция потянуть время и лучше подготовиться к обороне (ГВ. I. 57. 255), но и тут наверняка мы имеем дело с очередным домыслом: подготовиться к отражению атаки опытных воинов Суллы простая отсрочка не помогла бы. Требовалось выставить равноценную им армию, о чем речи, разумеется, не шло. А вот договоренность с консулами позволила бы избежать крупных неприятностей.

Но Сулла и Помпеи были полны решимости идти до конца и, на словах пообещав не двигаться дальше, в действительности немедленно продолжили наступление (Плутарх. Сулла. 9.10; Аппиан. ГВ. I. 57. 256). Чтобы оправдать такое вероломство, они, видимо, и ссылались на то, будто переговоры — лишь уловка Мария и Сульпиция. Сулла отправил вперед своих офицеров Луция Басила и Гая Муммия, которые овладели Эсквилинскими воротами и стеной рядом с ними (Помпеи Руф тем временем захватил Коллинские ворота). «Хотя отряд Басила, ворвавшись в Город, стал одолевать врага, многочисленная толпа безоружного народа остановила его продвижение и оттеснила назад к стене» (Плутарх. Сулла. 9.11). Тем временем подошли наспех собранные отряды Мария и Сульпиция, навстречу которым вышли воины Суллы. Здесь, у Эсквилинского форума,^[809] в первый и последний раз скрестили оружие лучшие полководцы Рима — «уже не как во время распри, но по правилам войны — под звуки труб, со знаменами впереди» (Аппиан. ГВ. I. 58. 259). «Гражданская война приобрела характер войны против внешнего врага».^[810] А внешнему врагу римляне пощады не давали…

На что надеялся опытный Марий? Неужели он думал, что сумеет оказать успешное сопротивление закаленным ветеранам Союзнической войны? Вряд ли. Не исключено, что старый полководец рассчитывал на психологический эффект — быть может, воины Суллы ужаснутся при мысли о том, сколь неслыханное дело творят, когда увидят, что едва ли не весь Рим поднялся против них?^[811] Так или иначе, но известного успеха он добился — толпа стала теснить воинов. Тогда Сулла «громким голосом отдал приказание поджигать дома и, схватив пылающий факел, сам кинулся вперед, а лучникам дал приказ осыпать кровли домов зажигательными стрелами.^[812] Он не следовал заранее намеченному плану, но, потеряв власть над собой, предоставил своему гневу распоряжаться происходящим. Перед глазами его были одни враги, и он, нисколько не задумываясь о друзьях, родственниках, домашних, нимало не сочувствуя им, прокладывал себе путь огнем, не разбирающим правых и виноватых» (Плутарх. Сулла. 9.11–13).^[813] В конце концов Сулла вызвал подкрепления и направил их в обход по Субурской дороге. Их удар решил исход схватки. Марий, оттесненный к храму Земли, призвал к борьбе свободных и будто бы даже рабов (в обмен на свободу), но поддержки не получил — вступать в бой с вооруженными до зубов ветеранами Суллы желающих не было. По Плутарху, к марианцам присоединилось лишь трое рабов, по Аппиану — ни одного. (Впрочем, обращение Мария к рабам, безусловно недопустимое с точки зрения римлян, могло быть очередной «уткой» сулланцев.)