Разделяй и властвуй. Нацистская оккупационная политика - Федор Синицын

Один из наиболее резонансных фактов перехода «восточных частей» на советскую сторону — судьба русского легиона «Дружина» (под командованием В.В. Гиля), который в марте 1943 г. был переформирован в «1-й русский национальный полк СС». В июле 1943 г. личный состав полка был доведен до 3 тыс. чел., и он был переименован в «1-ю русскую национальную бригаду», номинально вошедшую в состав РОА{1450}. Однако в августе 1943 г. это подразделение почти в полном составе перешло на сторону советских партизан{1451}. Причинами этого были, во-первых, личное разочарование командования бригады в сотрудничестве с оккупантами{1452}, во-вторых, нарастание в бригаде антинацистских настроений, которые подкреплялись партизанской пропагандой. Германская пропаганда, в свою очередь, называла В.В. Гиля «провокатором НКВД»{1453}. Решением ЦК КП(б)Б перешедшая на советскую сторону бригада была переименована в «Первую антифашистскую». В.В. Гиль получил звание полковника и был награжден орденом Красной Звезды{1454}. Бригада сражалась с оккупантами в Лепельском районе Витебской области. В.В. Гиль погиб в мае 1944 г. в бою с карателями{1455}.

Советская пропаганда, направленная на военных коллаборационистов, убеждала их в том, что после перехода на советскую сторону они не подвергнутся репрессиям. Коллаборационистам сообщали о том, что на советской стороне известно о принудительном характере их службы в германских частях{1456}.

В условиях нелояльности ряда коллаборационистских формирований, перед германским командованием встала необходимость разоружения некоторых «восточных частей» и применения репрессий. В частности, в феврале 1943 г. в Могилеве были разоружены несколько украинских отрядов, при этом 1350 чел. были отправлены в лагеря для военнопленных, а 105 командиров посажены в тюрьму. По данным советской разведки, в январе — феврале 1943 г. в Идрице было расстреляно 125 чел. из числа мобилизованных русских, которые отказались надеть немецкую форму Командир 154-го крымско-татарского батальона был арестован оккупантами «как неблагонадежный». В 147-м крымско-татарском батальоне 76 чел. были расстреляны как «просоветский элемент»{1457}. Около трети всех крымско-татарских батальонов были разоружены, остальные выведены в Румынию{1458}. Также были разоружены 653-й, 668-й и 669-й «восточные» батальоны, 198-й армянский полк, 8-й туркестанский батальон и другие коллаборационистские части. Отмечались и такие случаи, как расстрел оккупантами «добровольцев», которые отказались участвовать в карательных акциях против партизан{1459}.

Причина «нелояльности» формирований, созданных оккупантами из советских граждан, состояла в том, что многие «добровольцы» пошли в эти формирования по мотивам спасения от голода и зверств, чинимых нацистами в лагерях военнопленных, и некоторые из них лелеяли надежду при первой возможности сбежать к партизанам или перейти линию фронта{1460}. По советским оценкам, уже осенью 1942 г. около 70% военнослужащих «Туркестанского легиона» были настроены враждебно по отношению к оккупантам. Они «выжидали, что произойдет дальше», надеясь на то, что «удастся вырваться из рук немцев и перейти на сторону Красной Армии»{1461}. В 1943 г. многие русские «Хиви» при отступлении вермахта хотели «отстать» от его частей, чтобы «дождаться русских», но не сделали этого потому, что «боялись немцев»{1462}. Азербайджанцы, которые принимали участие в европейском движении Сопротивления, перед этим бежали из «Азербайджанского легиона»{1463}.

Германские власти осознавали невысокую боеспособность «восточных частей» и, при всем усердии в создании таких формирований, изначально относились к ним с недоверием. В ориентировке Главного штаба ОКХ указывалось, что «необходимо установить неслужебное наблюдение за добровольцами, их связями и сношениями», а также «не допускать… добровольцев к местам, откуда могут быть получены данные о секретных процессах (например, в канцеляриях, на почтовых базах и т.д.)»{1464}. При отправке на фронт грузинским легионерам выдали винтовки советского производства без патронов. Патроны (по пять штук) выдали только при подходе к фронту. По показаниям перебежчиков из «Туркестанского легиона», оккупанты им «не особенно доверяли», а также «боялись вводить в бой части, скомплектованные из русских военнопленных»{1465}.

Особенно массовым дезертирство и переход легионеров на советскую сторону стали после коренного перелома в войне — так, только с июня по декабрь 1943 г. перешли около 10 тыс. чел.{1466} Дезертирство в некоторых коллаборационистских подразделениях доходило до 10% личного состава{1467}. Советская разведка отмечала, что среди легионеров «участились случаи отказа от выполнения боевых приказов и перехода на сторону партизан», при этом «особенное возмущение вызывает требование немцев о принесении присяги “на верность фюреру”». Политико-моральное состояние легионеров оценивалось как «низкое». Число перешедших могло быть и большим, так как многие «добровольцы» были запуганы нацистской пропагандой, утверждавшей, что «русские мучают пленных»{1468}.

В сентябре 1943 г. Гитлер и В. Кейтель возложили на «восточные формирования» часть вины за поражение на советско-германском фронте, в частности, за разгром на Курской дуге{1469}. Был сделан вывод о низкой боеспособности «легионов»{1470}. Поэтому Гитлер приказал распустить «восточные формирования», а их военнослужащих направить на фабрики и шахты. Однако при все возрастающем давлении Красной Армии разоружение этих частей было признано нецелесообразным{1471}. В результате был найден компромисс — в сентябре — октябре 1943 г. практически все «восточные формирования» были переведены с Восточного фронта на Западный{1472}.

Итак, второй период Великой Отечественной войны характеризовался переходом германских властей к «добровольно-принудительной» мобилизации части населения оккупированной территории СССР, что было обусловлено истощением людских ресурсов Третьего рейха. При осуществлении мобилизации широко применялась мотивация с использованием национального фактора. Вариативность в его использовании соответствовала общим изменениям германской национальной политики, происшедшим во второй период войны.