Миры Эры. Книга Третья. Трудный Хлеб - Алексей Олегович Белов-Скарятин

Сильнее всего она жаждет возвращения в Россию – страну, где она родилась и которая, как она заявляет, всегда остаётся той же Россией, независимо от того, кто ею управляет … 'Я вернусь туда как гражданка Америки. Российские власти, судя по всему, считают, что я была честна в своих писаниях, и мы не ожидаем никаких трудностей с оформлением виз', – поделилась она, признавшись, что надеется изложить свои впечатления в следующей книге … 'Никто не может помешать будущему России быть великим', – заявила она …

Когда общаешься с Ириной Скарятиной, всегда возникает ощущение, что перед тобой человек, который не может налюбоваться на жизнь вдоволь, который проживает её более полно, чем другие, и который находит настоящую романтику в событиях, что кажутся большинству людей само собой разумеющимися. Будто новый мир, который начался для неё, принёс ей нечто столь чудесное, что все серые и обыденные вещи были полностью забыты …

'Мир может закончиться' уже опубликован на шрифте Брайля для слепых и получил хорошие отзывы в Англии, Канаде и Австралии …

После своего возвращения из России она планирует всю зиму читать лекции. А начиная с 1 октября 1933-го года, она отправится в восьмимесячное турне по всей Америке. И это не считая выступлений по радио, которые она будет делать в промежутках. 'Я произнесла по радио уже четыре речи. Я имею в виду, что просто вела рассказ. Мне это нравится. Мой муж тоже выступил там, дав рецензию на мою новую книгу'". (Кристин Сэдлер, Нэшвилл Баннер, 29/04/1932)

"Для Ирины Скарятиной 'мир закончился'. Но вчера утром, когда она без предупреждения ворвалась в книжный магазин в здании 'Фидэлити Бэнкерс', ей не нужно было выражать словами, что её мир начался заново.

'Это вы, моя русская графиня?' – воскликнула миссис Бет Морган.

'Нет, не я! Я Ирина Блейксли, и я настолько американка, что вам, возможно, причинят боль мои энтузиазм и рвение новообращённой'.

Она рассмеялась, протянув обе руки, и в её карих глазах плясали чёртики. В своём коричневом каракулевом пальто и облегающей коричневой шляпке она напоминала весёлую птичку – но птичку, не боящуюся в одиночку противостоять штормам и ураганам. Ибо при всей её весёлости, живости и жизнерадостности было нечто бесстрашное в этой маленькой женщине, которая была вынуждена рухнуть с высот очаровательной старой России в глубины социального и экономического упадка, затем пробив себе путь как к социальной, так и к экономической независимости в Америке". (Ноксвилл Джорнал, 29/04/1932)

"Если все русские графини похожи на Ирину Скарятину, то какую же ужасную ошибку совершило советское правительство! После вчерашней встречи с ней в книжном магазине миссис Бет Морган и прослушивания её лекции у Эндрю Джонсона кажется немыслимым, что её могли так мало ценить в её родной России, вынудив бежать.

В миссис Блейксли, разумеется, течёт 'голубая кровь', а сравнительно молодая Америка привыкла смотреть на таких особ с чем-то сродни благоговению. И всё же, после того как с ней немного поговоришь, тот факт, что она аристократка, вскоре затмевается её изумительной личностью.

Почти два часа миссис Блейксли оставалась в книжном магазине миссис Морган, раздавая автографы на книгах восхищённым жителям Ноксвилла. Однако для тех, кому не хватило печатных экземпляров, она столь же охотно подписывала открытки. Каждого подошедшего она приветствовала с такой любезностью и очевидной искренностью, что тот не спешил отходить.

'Задавайте интересующие вас вопросы, – предложила она, нанося помаду и пудру, а потом добавив. – Видите, я посвящаю вас даже в секреты своего макияжа'.

Однако пытаться хоть ненадолго завладеть графиней Ириной было невыполнимой задачей. Ей приходилось порхать, знакомясь с новыми людьми и раздавая автографы, пока не стало очевидно, что гораздо более простым планом ведения интервью будет следовать за ней и слушать.

Когда Джон Денкевиц, работающий здесь в компании 'Гудолл', забрёл в магазин, это стало настоящим представлением. Денкевиц немедленно обратился к графине по-русски. С криком восторга она ответила, и русские слова посыпались быстро и густо. Оба, казалось, были настолько поглощены беседой, что никто из них даже не заметил, что другие разговоры практически прекратились. Когда Денкевиц собрался уходить, графиня, сказав: 'Это будет потрясающе!' – и обняв его, на прощание поцеловала. Тот же с сияющими глазами приложился к её маленькой ручке. 'Это первый раз, когда я вижу настоящую русскую с тех пор, как 27 лет назад приехал в Америку, – поделился со мной он. – Раньше я служил в российской армии. Я знал её отца' …

Графиня Ирина – это сгусток энергии. Она находит возможность одновременно делать очень много всего, вероятно, потому, что, по её словам, 'боится пробудиться и обнаружить, что жила во сне'. Её хобби – это писать в дневник и гулять. Других у неё нет. 'Бейсбольные матчи? Я на них засыпаю', – говорит она. И никогда не посещала игры в американский футбол. Что же касается любимого вида спорта россиян, то она заявляет, что его у них нет. 'Я считаю, что в России было бы намного лучше, имей та атлетические игры', – делится она.

По её мнению, американские города отличаются от российских тем, что в них гораздо больше суеты и активности. На вопрос, не кажется ли ей, что американцы более наивны, чем жители старых стран, она ответила: 'Да, но в очаровательном смысле, и я не имею в виду, что они не столь ярки интеллектуально. В них нет ощущения пресыщенности'.

'Крестьянский класс обладает очень высоким уровнем интеллекта. Скоро они научатся быть врачами, юристами и специалистами других профессий, добившись успеха для новой России', – считает она. Однако она не стала предсказывать, что коммунисты останутся во главе российского государства, скорее предполагая, что Россия, как только встанет на ноги, примет некую форму демократического правления.

Она указала на магазинном глобусе примерное местонахождение бывшего родового поместья, летней усадьбы и ещё одной любимой точки на южном побережье. И всё же, когда графиня оглядывается назад на роскошь, в которой когда-то жила, она, похоже, не испытывает ожесточения по отношению к соотечественникам, навсегда отнявшим у неё всё это … Она поведала, что принадлежавшие её семье угодья занимали 200 000 акров земли. 'Юг Америки во многом напоминает мне Россию. Можно ехать и ехать много миль точно так же, как мы делали это в нашем поместье. Я люблю Юг. Но я так же слышала истории о Юге, когда там были рабы. У нас тоже было много крепостных. Они были преданы моим родителям, и после революции многие из них приглашали меня их навестить. Старые крестьяне не заинтересованы в