Мистика московских кладбищ - Юрий Рябинин

В 1838 году в Лефортовском госпитале умер нижний чин Александр Полежаев. Этот один из самых талантливых поэтов пушкинской поры, прожил короткую и на редкость несчастную жизнь. За первые же его сочинения император Николай Павлович лично распорядился определить Полежаева в солдаты. Причем царь написал в отношении: «…Иметь его под самым строгим надзором и о поведении его ежемесячно доносить начальнику Главного штаба». Мыслимо ли, чтобы начальнику нынешнего Генерального штаба докладывали о поведении какого-нибудь солдата, хотя бы и самого непокорного и своевольного во всей армии! Полежаева отправили на Кавказ. Он принимал участие во многих делах. И за «отлично-усердную» службу его чуть было не произвели в офицеры. Но Николай Павлович, у которого, по всей видимости, только и было забот, что следить за судьбой Полежаева, отклонил ходатайство, повелев «производством Полежаева в прапорщики повременить». Последние годы жизни Полежаев служил в Москве и в рязанском городке Зарайске. А в конце 1837-го его положили в госпиталь, откуда он уже не вышел. В метрической книге госпитальной церкви была сделана запись: «1838 года января 16 дня Тарутинского егерьского полка прапорщик Александр Полежаев от чахотки умер и священником Петром Магницким на Семеновском кладбище погребен». А. И. Герцен в «Былом и думах» вспоминал о кончине Полежаева: «Когда один из друзей его явился просить тело для погребения, никто не знал, где оно; солдатская больница торгует трупами, она их продает в университет, в медицинскую академию, вываривает скелеты и проч. Наконец, он нашел в подвале труп бедного Полежаева, — он валялся под другими, крысы объели ему одну ногу». Полежаев так и не узнал, что он умирает офицером. Высочайшее повеление пришло слишком поздно.

А. И. Полежаев

На кладбище были похоронены и многие высокие военные чины: генерал-лейтенант Н. К. Цеймерн (1800–1875), участник Кавказской войны; генерал-лейтенант К. В. Сикстель (1826–1899), начальник артиллерии Московского военного округа; генерал от инфантерии В. К. Жерве (1833–1900), участник Крымской и Русско-турецкой войны 1877–78 гг.

В 1855 году на средства купца М. Н. Мушникова на кладбище, прямо у Семеновской заставы, был построен храм Воскресения. Освятил его сам митрополит Московский Филарет (Дроздов). Это довольно редкий тип храмового сооружения. Он представляет собой двусветный четверик с одной главой и с невысокой шатровой колокольней. Причем, колокольня не вынесена за пределы собственно храма, как самостоятельный архитектурный объем, а распложена с запада над самим же четвериком и напоминает скорее вторую, асимметричную, главу, нежели колокольню. К тому же основной главы на храме пока нет. В 1930-е годы храм был закрыт и, впоследствии, очень сильно перестроен. Купол и колокольня были совершенно разобраны. Поскольку храм двусветный, это позволяло новым его владельцам устроить там второй этаж. После этой «реконструкции» в бывшем храме разместился так называемый ремонтно-механический комбинат. И просуществовало это предприятие здесь до 1990-х годов. Лишь в 1992 обезображенное до неузнаваемости здание было возвращено верующим. Заново поднялась колокольня с золоченой, отовсюду хорошо заметной, главкой. Есть и колокола. Наконец, появился и купол над четвериком. Так что теперь Воскресенская церковь восстановлена во всей своей красе.

Как и полагается почившему ктитору, на средства которого строился храм, купца Мушникова похоронили возле церкви. Здесь же, на Семеновском кладбище, хоронили и всех ее клириков. Первый настоятель храма протоиерей Александр Сергиевский умер в 1877 году и был похоронен тут же — за апсидой. Здесь покоился и его сын Николай Сергиевский (1827–1892). Он был протопресвитером Успенского собора в Кремле, настоятелем университетского храма св. Татианы и профессором богословия, логики и психологии Московского университета. Следующим за о. Александром Сергиевским настоятелем храма был о. Константин Остроумов (1827–1899). Этот батюшка прославился как основатель первого в Москве общества трезвости. Похоронен он под самой церковью, — под северо-западным ее углом. Вообще духовенства на Семеновском кладбище похоронено было довольно много. Собственно, на всех кладбищах, где есть церковь, за восточной стеной этой церкви хоронили, как правило, священнослужителей. В 1931 году здесь похоронили архиепископа Енисейского и Красноярского Мельхиседека (Паевского). Любопытно, конечно, не то, что его здесь похоронили, хотя большинство архиереев в те годы могил своих не имели — обычно они пропадали бесследно в лагерях, — а любопытно, как он умер. Смерть его настигла в алтаре Покровской церкви на Красносельской улице. Он готовился к богослужению, вдруг ему стало дурно, и владыка испустил дух. Это произошло в присутствии двух будущих патриархов — Сергия (Страгородсткого) и Алексия (Симанского).

Архиепископ Мельхиседек был не единственным архиереем, похороненным на Семеновском. Здесь также находилась могила архиепископа Калужского Сильвестра (Братановского, 1871–1931).

В 1927 году у Семеновской заставы был похоронен совсем молодой — двадцатичетырехлетний, — но многообещающий историк, искусствовед, знаток московской старины Владимир Васильевич Згура. Он составил справочник «Памятники усадебного искусства. Московский уезд», в котором дано описание многих подмосковных усадеб начала XX века. Згура занимался изучением работ известных московских архитекторов и защитил кандидатскую диссертацию, посвященную творчеству В. И. Баженова. Он трагически погиб, — утонул в Крыму во время знаменитого землетрясения 1927 года. После закрытия Семеновского кладбища Згура был перезахоронен на Преображенском.

А вот другой москвовед Иван Алексеевич Белоусов (1863–1930) никуда перезахоронен не был. Родился он в Зарядье в семье портного. Близкий друг Белоусова Н. Д. Телешов вспоминал, что в доме, где рос будущий писатель, «никогда не было ни одной книги, иметь которые считалось более чем излишним, а сочинять их — крайне предосудительным и неприличным». По авторитетному мнению старого портного, сын не мог ни чем заниматься, кроме как наследовать отцово ремесло. И Белоусов действительно стал портным. Одновременно он писал стихи и под псевдонимом, чтобы ни дай бог это не стало известно суровому родителю, публиковал их в разных газетах и журналах. Среди его клиентов были и некоторые писатели, в том числи и А. П. Чехов. На некоторых известных фотографиях Антон Павлович изображен в белоусовских пиджаках. В 1899 Телешов, Белоусов и другие московские писатели основали знаменитую «Среду», — литературное объединение, воспитавшее многие таланты — Андреева, Куприна, Бунина, Зайцева, Вересаева, Серафимовича. Но прославился Белоусов не как поэт, — разумеется, и не как портной! — главным итогом его творчества стали бесценные воспоминания «Ушедшая Москва», в которых он рассказывает о многих своих современниках и друзьях — о Толстом, Чехове, Короленко, Златовратском, Горьком, Дрожжине, Глаголе, Грузинском и других.

Оказался именно на этом кладбище И. А. Белоусов самым естественным образом: в последние годы он жил на Соколиной улице за Семеновской заставой. Увы, перезахоронить его никто не позаботился. И эта ценнейшая в московском некрополе могила безвозвратно исчезла.