Мальтийская история: воспоминание о надежде - Андрей Николаевич Григорьев

Так я и шёл к дому «Святого Николая», сунув кулак с деньгами в карман. Мой дом продолжал стоять среди развалин нетронутым, что меня даже не удивило. «Как быстро мы привыкаем к чудесам». Поднялся в квартиру. На столе стояла всё та же банка с бобами — странный талисман. Я доплёлся до кровати, свёрток упал на пол, а моё тело почти рухнуло на кровать. Это был то ли сон, то ли обморок. Но я забылся надолго, так и держа кулак с деньгами в кармане. Сквозь темноту забытья ко мне пробивались какие-то звуки. Что это? Звуки сна? Прошлого? Или будущего? Ответа не знал, да и не хотел знать…

Мальта волшебный остров. Это я понял, когда открыл глаза и снова увидел в проёме двери девушку. «Найдин? — взорвалось в моём мозгу. — Я знал, что она не погибла, что она должна вернуться!» Но, присмотревшись повнимательнее, я понял, что ошибся: в дверях стояла Надэж. Это меня удивило не меньше.

— Откуда ты здесь? — я привстал на кровати, забыв даже поздороваться.

Опять сумрак скрадывал её черты. На ней — серое бесформенное платье медсестры, неказистый чепчик. Куда пропала мадам из XVI округа? Хотя ей шло и это одеяние.

— Я иногда здесь живу, — как-то совсем просто ответила она.

— Как здесь живёшь? — с недоумением смотрел я на неё.

— В соседней комнате, — сказала она как о чём-то само собой разумеющемся.

— В соседней комнате? — я глупо повторял её слова, всё ещё ничего не понимая. — Но ведь там живёт…

— Найдин, — закончила она за меня. — Ты сам посоветовал к ней обратиться. Она помогла мне устроиться в госпиталь, потом… — девушка запнулась, — потом уехал Жорж, дом разбомбили. И она позволила мне жить в её комнате.

Я встал. Поморщился: «Она, наверное, ничего не знает о Найдин. Не стоит ничего говорить про её гибель». Она улыбнулась.

— Не видела её очень давно. Надеюсь, с ней всё в порядке.

— Возможно. У неё много дел, — сделал я «предположение» и попытался сменить тему: — Ты являлась ко мне несколько раз, когда я валялся в госпиталях.

Она покачала головой.

— Тебе привиделось, — Надэж сняла чепчик, встряхнула копной своих светлых волос.

Она продолжала стоять в дверях. Подойдя к окну, присел на подоконник: между нами — несколько метров. Смотрел на неё и, что греха таить, любовался ею. Любовался, но со странным ощущением: парижанка внушала необычное чувство. Первое желание — протянуть руку, но потом понимаешь: это только образ, за которым шагаешь бесконечно, надеясь воплотить надежду в жизнь, но сделав её реальностью, ты разрушишь её.

— Мне пора, — она как будто прочла мои мысли.

— Куда? — почему-то испугался я: в последнее время все, с кем я прощался, уходили навсегда.

Она засмеялась, заметив мой испуг, потом ответила:

— В госпиталь, на ночное дежурство. Это, конечно, подземелье, но не царство Аида, а я не Персефона.

— Но с твоим появлением всё начинает также цвести, — выдал я дешёвый комплимент.

— Утром Персефона снова вырвется из цепкой хватки Аида и появится здесь, — девушка мягко улыбнулась и направилась к лестнице.

— Надэж! — окликнул её, она оглянулась. — Ты не знаешь, доктора Рэтклифа? — я вспомнил врача, оперировавшего меня.

— Впервые слышу, — не задумываясь, ответила парижанка и вышла.

Через минуту я выглянул в окно. Девушка осторожно пробиралась по дорожке между холмами битых кирпичей и камней. Она обернулась, подняла голову, помахала мне. Потом повернула за угол остова полуразрушенного дома. Я вернулся на кровать. Сон придал мне сил, однако встреча с Надэж смутила мои мысли. Надо было как-то отвлечься.

В кармане зашуршали банкноты: вспомнил о долге сублейтенанту Канинхену за еду. Конечно, откажется, но вежливость остаётся вежливостью. Я отправился к англичанину, в его отдел военной полиции. После четверти часа блужданий по городским тропам в поисках улицы Сан-Марко передо мной возникла знакомая железная дверь в полуразрушенном доме. Постучался. Кто-то посмотрел в глазок.

— Чего надо? — недовольный голос.

— Сублейтенанта Канинхена. Это Фэб де Шатопер, — отрапортовался я.

Глухое ворчание за дверью. Тишина. Наконец, заскрипел засов, дверь открылась. Пожилой мужчина в униформе пропустил меня внутрь. Недовольно бормоча что-то под нос, он проводил меня в комнатку Канинхена. Тот встретил с покровительственной улыбкой.

— А, Гюго! Садись. Я размышлял, как провести сегодняшний вечер. Но неожиданно пришла помощь из-за Канала, — он достал колоду карт и два стакана.

— Спасибо за помощь, — я положил на стол несколько банкнот.

Офицер мельком взглянул на бумажки.

— Отличная идея, но так не годится, — он начал тасовать колоду. — Они пойдут как ставки.

Англичанин разлил виски по стаканам.

— Из старых запасов…

Он любовно погладил бутылку, потом вытащил из стола кучу монет, разменяв мои фунты двенадцатипенсовиками. Так началась наша игра с лимитированными ставками. Уже в первом раунде — префлопе — мелкое достоинство моих карт не дало особых надежд на победу. Во втором раунде — флопе — я почувствовал, что общие карты вряд ли улучшат моё положение. Мне оставалось только блефовать и бросать в банк монеты. Канинхен, глядя на моё беззаботное лицо, напряжённо морщил лоб.

— Тебе, очевидно, сегодня идёт карта. Не иначе удача повернулась к тебе лицом.

— Возможно, — прозвучал мой довольный ответ.

— Возможно? — англичанин подозрительно смотрел на меня.

— С такой удачей ты должен был уже давно встретить свою Флёр-де-Лис, — он подмигнул мне, оторвавшись от карт.

К тому времени пары спиртного уже изрядно одурманили мою голову, поэтому было неудивительно, что я сболтнул лишнего (хотя, ничего предосудительного в этом я тогда не усматривал).

— Уже и нашёл, — плохо поворачивающимся языком ответил я, понимая, что всё равно проиграл.

— Так уж и Флёр-де-Лис, — Каненхен считал комбинацию своих карт.

— Да, Флёр-де-Лис, — подтвердил я и, не торопясь, рассказал ему историю появления в квартире Надэж.

Казалось, англичанин слушал мой рассказ вполуха, но когда я упомянул её имя и фамилию, с интересом посмотрел на меня.

— Мадам Надэж Лаваль? — уточнил он.

— Ну