Записки кота Мурчика - Евгений Янович Сатановский

Промаслили рабочую поверхность? Шипит масло, греется сковородка? Гречку нашу на него, на масло это, из кастрюльки вываливаем и столовой ложкой ровненько её по сковороде раскладываем, но так, чтоб на борта, где масла нет, ни крупинки не попадало, а то сгорит – отдирать замаешься. Потом режем тонкими, хотя и не до прозрачности, без жлобства, ломтиками сыр. Если он очень чёрствый – на крупной тёрке его, только по-быстрому и тоже так, чтобы на сухие раскалённые борта не попадал. Не надо хороший продукт зря переводить. Что до кетчупа, его надо на нашу гречневую кашу нанести художественными мазками. Можно по кругу, сделав пару движений. Можно иначе. Узор не важен, главное, не переборщить, а то будет слишком томатно.

На сыр кетчуп выдавливать или под сыр, до того как листиками сырными гречку покрыть, дело вкуса. Автор предпочитает сначала кетчуп, а сыр сверху, но тут у каждого свои причуды. Главное: сыра должно быть столько, чтоб гречку более или менее покрывал – тогда его достаточно. И – крышкой накрыть ненадолго, пока сыр не расплавится. Пара минут, не больше. А потом – лопаточкой, хотя если её нет, можно и той самой столовой ложкой, которой гречку из кастрюльки выскребали, чутка гречку перевернуть от краёв к центру сковороды, чтобы не пригорели самые края, где слой её всегда тоньше. Только так, чтоб сыр на саму сковородку не попал! И, быстро выключив огонь, на заранее подготовленную большую тарелку получившуюся жирную массу горячей крупы, растопленного сыра, кетчупа и шипящего масла вываливать.

Быстро, потому что иначе сыр застынет и длинными нитями тянуться от сковородки до тарелки будет, пачкая всё на своём пути, а это не дело. Что до хлеба (лучше белый), который тут удивительно к месту, масло впитывать: если есть свежий – режем или ломаем (лепёшки тандырные, вкуснее которых в мире нет, надо ломать). Если чёрствый – в гречку его надо прикопать перед тем, как кетчупом и сыром начинать оперировать. Он под крышкой отойдёт, пропарится и размягчится. Ну а всё прочее, что дома лишнее – одинокая давно сваренная грустно-серая сосиска, пара кусочков сала, нарезанных тонкими ломтиками или ещё что – те же лучок с чесночинкой, коли есть охота и нет свидания с дамой сердца, тоже в гречку отлично пойдёт. Будет ирландское рагу, по Джером Джерому. И с холодным пивом его, родное, пока горячее!

Автор хотел бы особенно подчеркнуть насчёт пива, что он лично не против вина, водки, хорошего джина, хорошего же вискарика или даже, у каждого свои недостатки, коньяка. Просто с гречкой, приготовленной описанным способом, не его это секс, как в таких случаях говаривают прагматичные американцы, умеющие в двух словах объяснить суть любого вопроса. Что до телевизионного обрамления перекуса, предложенного вниманию читателя, – лучше от него получать удовольствие без политики и новостей. Спорт, юмор, боевик, да, хоть о природе что-нибудь или о путешествиях. Только не политика и не новости. А то это как селёдку жарить или шампанским помянутую еду запивать – никакого удовольствия, кроме расстройства желудка не будет…

* * *

У каждого собачника или кошатника своя судьба и свой путь к обретению лучшего друга… Друг этот всегда самый умный, самый преданный и самый красивый. Не обязательно самый храбрый – автору на протяжении его жизни встречались на удивление трусливые овчарки или эрдели (хотя бывали среди его знакомых собак и истинно героические мальтийские болонки, карликовые пинчерки или чихуа-хуа, готовые идти в бой хоть на дракона), не говоря уже о котах, которые при виде не то что крысы, но и обычной мыши делали ноги, но всегда самый любимый. В конце концов, близких за их недостатки мы любим не меньше, чем за достоинства, а семейный зверь всегда относится к категории близких – иногда больше, чем многие родственники. Он вовсе не обязательно желанный и долгожданный, иногда случайная встреча со щенком или котёнком решает всё, меняя в итоге характер, а иногда и судьбу человека, по доброте своей подобравшего его на улице, до неузнаваемости. Всякое в жизни бывает!

Один из таких случайных подарков недавно нашёл путь к сердцу старинной знакомой, с которой мы дружим с институтских времён. К собакам она всегда относилась позитивно, но нейтрально, уговорить её завести пёсика не мог никто, хотя дети просили, как это всегда с детьми и бывает. Ну, с годами получила она немалый опыт общения с собаченциями друзей, благо те её всегда любили и этого не скрывали. Но одно дело собачка друзей и совсем другое – своя. Проверено! И вдруг младшему сыну, уже взрослому лосю, до сих пор холостому и бездетному, подарили на день рождения щенка. Маленького, смешного, курчавого, с ушками, хвостиком и лохматой мордочкой с глазками-пуговками. Какой-то заковыристой терьерьей породы, размером с небольшую варежку и такой же внешности. Теперь шлёт умильнейшие фотки этого чуда по имени Тристан (он же, естественно, Тришенька), которое с успехом, хотя и не без изумления, осваивает их квартиру, дачу друзей и прочую вселенную…

Другим примером неожиданной любви хозяина к собаке стал уже упоминавшийся автором Торнадо Эрагон Омикудзи, маленький хин, которого завёл вскоре после счастливой женитьбы один из экспертов Института Ближнего Востока. Смешное, до предела фотогеничное существо с круглой головёшкой, лохматой чёрно-белой, шёлковой на ощупь шёрсткой, на сравнительно длинных ножках, украшенных белой гривастой бахромой, как легинсы индейского вождя, с такими же лохматыми ушами, абсолютно самурайским выражением мордочки, вечно изумлёнными выпуклыми глазами, от природы глухой, но с редким мужским напором. Во всяком случае, шестилетняя девочка-шпиц дочки, пушистая померанская лисичка, спаслась от его ухаживаний, только взлетев одним прыжком на диван. Так потом и перепрыгивала с дивана на два рядом стоящих кресла и обратно, а с них на руки… Теперь он тоже периодически появляется в виде фото- или видеоверсии. В обычной жизни Их высочество зовут Ториком или Кузей и младшая внучка автора его обожает.

Третьим таким примером внезапной для окружающих любви серьёзного взрослого человека к питомцу в жизни автора стал Оскар. Сегодня – огромных размеров и редкой пушистости пожилой сибирский котяра, живущий у младшей племянницы, в Израиле, а когда его купили – совершенно нелепый маленький котёнок с огромными ушами и длинными лапами, под которые он дорос только годам к полутора. Первый кот в жизни её мужа – десантника и компьютерщика, который полюбил лежать у него на наголо выбритой голове во время работы, словно причудливый меховой берет с лапками и хвостом. Муж до того с ним свыкся и так к нему прикипел душой, что беспокоить котика не давал ни за что, пока