Мария Магдалина - Людвиг Янсен Кэтрин

до крови расцарапала лицо… и воскликнула: «Ну, какое же мщение мне придумать для этого лица, которым я оскорбляла Господа в себе и других?» И она, впившись руками в волосы, выдрала их и пыталась вырвать все волосы, и она била себя по глазам и лицу кулаками; и, взяв камень, ударила себя по груди и туда, где, как считала, не нанесет себе смертельного удара; и била она себя по стопам, ногам и рукам, и терзала она себя ногтями, пока не выступила кровь. И она сняла с себя пояс с пряжками, который обычно носила из тщеславия, и разделась донага; она била себя по всему телу, пока не потекла кровь, и тугона воскликнула: «Получи награду, о, тело мое, за праздные удовольствия, которым ты столь часто предавалось»^[616].

Дальше Кавалка говорит, что она так сильно била себя, что была вся в синяках, кровоточащих ранах и почти без сознания; тем не менее она решила, что каждый вечер «она будет умерщвлять свою плоть, пока не заструится кровь, доколе сил будет терпеть, прося милости у Господа»^[617]. Затем она нашла утешение в чтении покаянных псалмов. И сделанный ею выбор религиозной литературы был к месту. Петр Дамиан, страстный поклонник самобичевания как одного из способов покаяния, подсчитал, что если три тысячи раз ударить себя хлыстом — это все равно что прочесть двадцать раз псалтырь или провести один год в покаянии^[618].

Хотя Кавалка не сообщает читателям подробности того, как Мария Магдалина ежедневно умерщвляла свою плоть, он все же описывает два эпизода, где в душевном порыве она принялась стегать себя. В первый раз она так поступила из сострадания к Христу, когда того побивали у столба. Кавалка пишет, что «она разделась и стала хлестать себя по всему телу с таким рвением, что кровь брызнула на землю», крича при этом: «Как же мне снести мысль, что Тебя наказывают за мои грехи». Второй раз она поступила так в ночь после казни Христа. Будучи не в состоянии заснуть, «она бичевала себя… до тех пор, пока не пошла кровь», и обвиняла себя в смерти Христа. «Не евреи сотворили это с моим учителем; это твой грех, распутная грешница, ибо они ничего бы не смогли сделать, не пожелай Он спасти твою душу от ада, который ты заслужила»^[619].

Хотя Магдалина в качестве battuta не появляется на картинах до католической реформации, мы представляем, как бы ее изображали в средневековой иконографии, когда обращаемся к de modo orandi тринадцатого столетия (рис. 38)^[620]. Здесь художник-миниатюрист изображает святого Доминика, стоящего на коленях перед распятием. Раздетый до пояса, он сечет себя до крови железной цепью. Вероятно, средневековые представления о приличии не позволили художнику изобразить Марию Магдалину в таком же виде.