Русь в IX–X веках. От призвания варягов до выбора веры - Владимир Петрухин

Начальная история Киева представляется ныне не менее сложной, чем начало Новгорода: городу предшествовало несколько поселений на горах, в Х в. Старокиевская гора была занята дружинным некрополем. Там же, вероятно, располагался со времен Аскольда и Дира княжеский двор; Подол со времен Олега (880-е гг.) был застроен так, чтобы принимать ладьи (Сагайдак, Мурашева, Петрухин 2008. Рис. 25). Город развивался путем «синойкизма», поглощая ранние поселения и некрополи^[171].

Эти обстоятельства развития древнейших городов необходимо принять во внимание при рассмотрении еще одной «пары» поселений на юге Руси. Поселение в Шестовице расположено в 16 км ниже Чернигова по течению Десны на пути в Киев (см. из последних работ — Коваленко, Моця 2010; см. обзор историографии — Комар 2012а. С. 346–347). Как и в Смоленске, в Чернигове нет слоев X в.; зато черниговские курганы несомненно свидетельствуют о существовании там городского центра. Г. С. Лебедев (1985. С. 243) считал, что «лагерь» в Шестовице представлял собой княжескую крепость, которая «в известной мере противостояла местной боярско-дружинной землевладельческой знати». Однако «местные» связи черниговских курганов не заслоняют общерусских «дружинных»: князь из знаменитой Черной могилы был сожжен в ладье (см. в главе IX). Что же заставляло, в таком случае, держать дружинный лагерь в окрестностях города?

В материальной культуре и обрядности Левобережья Среднего Днепра очевидны «салтовские» (хазарские) черты. Уже говорилось (глава III) о традиционной связи северянской Черниговщины с Хазарией — тмутороканский князь Мстислав Владимирович «реставрировал» эту связь, заняв Чернигов с хазарами и касогами в 1024 г. В X в., до разгрома Хазарии Святославом и при наличии хазарского населения в Северской земле, эти связи были, видимо, еще опасны для относительно недавно утвердившейся в Киеве княжеской власти — отсюда поселение в Шестовице и целая их система «по Десне» (в Гущине и других местах), контролирующая северян-скую территорию (ср. из последних работ: Андрощук 1999; Шинаков 2002. С. 118 и сл.; Енуков 2005. С. 165 и сл.; Коваленко, Моця 2010) (см. рис. 26, цв. вкл.).

Эта система и рассмотренные выше «дуальные» комплексы поселений позволяют отождествить Гнёздово, Тимерёво, Шестовицу и им подобные пункты, связанные с деятельностью княжеской дружины, с системой погостов, развивавшейся на Руси в X в. (ср.: Петрухин, Пушкина 1979). Сеть погостов охватила в X в. всю территорию складывающегося древнерусского государства. Однако к концу X в. большая часть погостов, равно как и часть других поселений, затухает, уступая место русским городам. Этому во многом загадочному явлению исследователи стремились найти достаточно простое объяснение: упадок восточной торговли, изменение водных путей т. п.; наконец, «перенос» города с одного места на другое — из Городища в Новгород, из Гнёздова в Смоленск, из Сарского в Ростов, из Тимерёва в Ярославль и т. п. (наиболее последовательным сторонником «переноса» был И. В. Дубов)^[172]. Последнее объяснение вступает в очевидное противоречие с данными археологии. Помимо сосуществующих в X в. Городища и Новгорода, Чернигова и Шестовицы, параллельно развивались также Ростов и Сарское: А. Е. Леонтьевым (1987) открыты слои X в. в городе (Leontev 2000). Кроме того, Гнёздово, Тимерёво и Сарское не исчезли вовсе, а превратились в «феодальные» усадьбы.

Тем не менее неясно, почему упадок одних центров сопровождался расцветом соседних. Представляется, что ключ к этой проблеме дает новгородская история. Жизнь на Городище временно затухает в конце X в. Но, как мы знаем из летописи, уже к началу XI в. князь не жил на Городище: Ярослав в 1015 г. кормит своих варягов прямо в городе — там, на «Поромоне дворе»^[173], их настигает месть новгородцев за насилие. Как Ярослав оказался в Новгороде и почему он оставил Городище?

Согласно ПВЛ, сразу после крещения Руси в 988 г. Владимир раздал сыновьям русские города: «посади Вышеслава в НовѢгородѢ, а Изяслава Полотьске, а Святополка Турове, а Ярослава Ростове. Умершю же старейшему Вышеславу Новегороде, посадиша Ярослава Новгороде, а Бориса Ростове, а Глеба Муроме, Святослава Деревехъ, Всеволода Володимери, Мстислава Тмуторокани» (ПВЛ. С. 54). Поздние своды добавляют к этому списку Станислава, которого Владимир сажает в Смоленске, и, судя по вероятному отражению этих известий в хронике Скилицы (Васильевский 1915, I. С. 209; Бибиков 2004. С. 436), они заслуживают внимания.

Итак, Ярослав оказался в Новгороде после очередной общерусской реформы, проведенной киевским князем: вместо «мужей»-посадников, о которых сообщалось в связи с деяниями Рюрика и Олега, в Полоцк, Смоленск, Ростов, Муром садятся княжеские сыновья. За киевским князем закрепляются и недавно обретенные (или обретенные вновь) территории: вместо пришедшего из-за моря Рогволода в Полоцке садится его внук и сын Владимира от Рогнеды Изяслав; вместо никому неведомого «князя» Туры (возможно, его имя в ПВЛ — этимологическое сближение имени из договоров с греками и топонима «Туров») в земле дреговичей (другувитов — «пактиотов росов») княжит Святополк; Святослав садится у древлян; наконец, Мстислав — в разгромленной Хазарии, в Тмуторокани. За собой Владимир оставляет домен — Русскую землю в узком смысле: Киев, Чернигов, Переяславль.

Почему «реформа» привела к угасанию погостов? Вероятно, на Черниговщине с разгромом Хазарии отпала прямая нужда в укрепленном лагере в Шестовице. В Новгороде не нужно было держать дружину на Городище — она стояла в городе с князем. Под Ростовом стоянка дружины известна на Сарском городище: после учреждения в городе княжеского стола Ростов аккумулирует все функции центра округи и связи с международными путями, Сарское становится феодальной усадьбой. Судьба погостов и курганных групп Ярославского Поволжья также, очевидно, связана с княжением Ярослава в Ростове. Князь основывает на реке Которосль при впадении ее в Волгу город, который называет своим именем — Ярославль. Место, как показал М. Н. Тихомиров, выбрано не случайно — Которосль берет начало из озера Неро, где стоит и сам Ростов, княжеская крепость должна была охранять водный путь к Ростову (Тихомиров 1956. С. 415–416). Нужда в погостах, расположенных к северу от новой крепости на берегу Волги, отпала (см. об исследовании в Ярославле слоев начала XI в.: Энговатова 2012). Не нужен стал и погост в Гнёздове — княжеский стол появился в старом «племенном» центре кривичей.