Трагедия русского офицерства - Сергей Волков

На Востоке офицеры занимали после мобилизаций то же положение, что в обычной армии, т. е. находились почти исключительно на командных должностях. В корпусах и дивизиях имелись, правда, ударно-офицерские батальоны, но не в таком количестве, как на Юге. Они использовались в самых опасных местах в наиболее важные моменты. Армия порой испытывала недостаток даже в младшем и среднем командном составе. Интересно, что красные (Г. Х. Эйхе) считали, что «армия временами ощущала острый недостаток в командном составе. Никаких самостоятельных офицерских полков, батальонов или отрядов в армии Колчака никогда не было. Никакой политической роли офицерство в своей массе при Колчаке не играло»^[928].

В Западной армии и Южной группе в конце апреля 1919 г. на 45605 штыков и сабель приходилось 2486 офицеров — один офицер на 18 солдат, причем если в Западной армии — на 15, то в Южной группе — на 33 (состав этих объединений показан в таблице 10^[929]). 1 августа 1919 г. в Ижевскую дивизию прибыло пополнение 52 офицера и 842 солдата, и к 31. 08 она насчитывала 182 офицера и 1309 штыков и сабель, а с приданными частями — 223 и 1618. Ижевский конный полк в конце ноября 1919 г. насчитывал в строю 25 офицеров и 700 солдат^[930]. Казачьи полки имели, как правило, офицерский состав меньше штатной численности и структура его была сдвинута в сторону младших чинов (в декабре 1918 г. 15-й Оренбургский казачий полк, например, насчитывал полковника, по 2 войсковых старшин и есаулов, по 3 подъесаулов и поручиков, 6 хорунжих, 2 подпоручика и 12 прапорщиков^[931]).

После Сибирского Ледяного похода соотношение между солдатами и офицерами изменилось, поскольку офицеры в гораздо меньшей степени сдавались в плен и уходили из армии. Например, 49-й Сибирский полк по приходе в Забайкалье насчитывал 200 ч, из которых 45 офицеров^[932]. Это привело даже к появлению офицерских частей. В частности, из остатков офицеров 13-й Сибирской дивизии была сформирована «офицерская рота имени генерала Каппеля» при Волжской бригаде, достигшая вскоре 100 шт. и преобразованная в отряд. Весной 1921 г. в отошедших в Приморье частях офицеры составляли 20–25 % всех бойцов (см. табл. 11^[933]). После мобилизации офицеров в Приморье Дитерихсом в 1922 г. был создан офицерский отряд в 150–200 (мобилизовано 165) шт., стоявший гарнизоном во Владивостоке, в нем числилось 238 офицеров^[934].

В Приморье на заключительном этапе борьбы в каждой части были офицерские роты и сверхкомплект офицеров в полках. Нужды в офицерах не имелось^[935]. В батареях 3-го дивизиона было по 25–30 солдат при 7 офицерских, в 1-й Отдельной 25 офицеров на 80 солдат, во 2-й Воткинской свыше 100 солдат при 10–12 офицерских, в остальных батареях было 12–20 офицеров при 50-120 солдатах. Из девяти командиров батарей в Приморье 1 был пехотным офицерам, 1 из подпрапорщиков артиллерии, 6 окончили артиллерийские училища. В пехотных частях доля офицеров доходила до трети (см. таблицы 12, 13, 14). Так что армия снова, как и на первом этапе борьбы, стала походить на добровольческую. Поскольку во всех каппелевских частях был излишек офицеров, решено было всех слабых в познаниях откомандировать в образованные в каждом корпусе стрелковые школы, в эти же школы откомандировывались преподавателями лучшие старшие офицеры. В первую очередь были откомандированы произведенные из солдат за боевые отличия, затем окончившие школы прапорщиков, а потом предполагалось пропустить через школы всех офицеров военного времени. Но полностью эту программу осуществить не удалось^[936].

На Востоке имелось и некоторое количество морских офицеров. В первых же числах июня 1918 г. по инициативе мичманов Мейрера, Ершова и С. Дмитриева было положено начало Волжской флотилии, на которую вскоре прибыл ряд офицеров. Первым командующим ее был мичман Мейрер, которого после взятия Казани сменил контр-адмирал М. И. Смирнов, начальником штаба был ст. лейт. Н. Ю. Фомин, дивизионом командовал капитан 2-го ранга Феодосьев. Те же лица составили командный состав Камской флотилии (при эвакуации с Камы она имела свыше 100 офицеров). Впоследствии из моряков в Красноярске была сформирована бригада Морских стрелков во главе с контр-адмиралом Ю. К. Старком (батальонные командиры — капитаны 2-го ранга Н. Н. Степанов и П. В. Тихменев). В августе 1919 г. часть морских офицеров направлена на Обь-Иртышскую флотилию, а 70 офицеров во главе с капитаном 2-го ранга П. В. Тихменевым пошло на создание Морского Учебного батальона, который с сентября непрерывно находился в боях до полного истребления. Обь-Иртышской флотилией командовал капитан 1-го ранга П. П. Феодосьев (погибший с 20 своими офицерами под Красноярском), дивизионами — капитан 2-го ранга Гутан и ст. лейт. Гакен. Во Владивостоке была сформирована Сибирская флотилия. Общее командование морскими силами Дальнего Востока принадлежало контр-адмирал у С. И. Тимиреву, которого весной 1919 г. сменил контр-адмирал М. Г. Федорович^[937]. Восстановленной Сибирской флотилией сначала командовал капитан 2-го ранга Соловьев, участник переворота 26 мая 1921 г., а затем контр-адмирал Старк.

Комплектование

Все офицеры, начавшие борьбу на Волге и в Сибири, были, естественно, добровольцами. До середины августа, когда стали проводиться мобилизации, до 10 тыс. офицеров вступило в ряды армии в Сибири и несколько тысяч на Волге (с Забайкальем всего до 15 тыс.). Они в дальнейшем и составляли основу офицерского корпуса армии. Однако, как и на Юге, в первые дни пришлось столкнуться и с пассивностью части офицерства. Один из первых добровольцев на Волге вспоминал: «Итак, каждый боевой день приносил потери, а пополнения не было… Где же эти так называемые господа офицеры? Неужели предали и не пошли в строй? Раненые офицеры после выздоровления возвращались в строй и передавали нам, что каждый кабак набит людьми в офицерской форме, все улицы также полны ими… сущее безобразие… Одни формируют какую-то гвардейскую часть и находятся при штабе, другие говорят, что рядовыми они не пойдут, и, наконец, многие отговариваются тем, что у нас нет определенного монархического лозунга «За веру, Царя и Отечество!» и т. д. Для нас они шкурники и предатели. Эти новости сильно действовали на настроение наших офицеров. Они ничего не говорили, не спорили, а как-то притихли, понурили головы. Чувствовалось, что каждый из них считал себя отрезанным куском, преданным своими же братьями офицерами»^[938].