Партизанская война в 1812 году - Сайидгюсин Курбанов

Если отрывающие от неприятеля будут стремиться по дороге, тогда застава отступит с намерением с торопливостью и проводит неприятеля сквозь засады, которые тогда делают на него удар, и застава оборачивается ему в лицо. Полк Сысоева 3-го от местечка Мира стремительно подкрепляет.

Если удастся нам этим способом заманить неприятеля, тогда будет не один язык в руках наших. Дороги из Слонима и Новогрудка, идущие полками Генералова 2-го и имени Денисова 6-го прикрыты, как я и до этого вам доносил, а генерал Иловайский 5-й донес мне, что по смоленской дороге сближается с ним полк Андрианова 2-го. (А.К. Денисов 6-й в 1812 г. в войне не участвовал, жил в Новочеркасске и был донским наказным атаманом войска донского, т. е. заместителям войскового атамана Платова, находившегося тогда в армии. Полк, которым прежде командовал Денисов 6-й, и в 1812 г. продолжал называться его именем. – Примеч. автора.)

Адъютант ваш Меньшиков по желанию его оставлен мною здесь и доставит вам завтрашнего дня, или когда случится, донесение мое о действии моем с непрителем»^[16].

№ 60

Июня 26 дня 1812 г.

Лагерь при с. Симакова».

Рапорт Платова Багратиону

«Извещаю с победою, хотя с небольшою, однако, возможно, и не так мало, потому что еще не окончилась прелюдия к бою. Может быть и весь полк шести полков авангард под командой генерала Турно и Рожнецкого погибнет. Пленных много, за скоростью не успел перечесть и донести. Есть штаб-офицеры и обер-офицеры. С Меньшиковым донесу.

А на первый раз имею долг и с сим вас поздравить. Вот вентер много способствовал, оттого, и начало пошло. У нас урон мал, потому, что перестрелки с неприятелем не вели, а бросились дружно в дротик (пики) и тем скоро опрокинули, не дав им поддержаться стрельбою^[17].

27 июня 1812 г.

М. Мир».

Рапорт Платова Багратиону

«Взятых в плен при бывшем вчера у местечка Мира сражении при этом к вам представляю с капитаном… Что все они переранены, то это оттого, что упорству их, до тех пор пока не собьют с лошади, они не сдавались нам. Из числа их тяжело раненных к вечеру и сегодня в ночь более тридцати человек померло.

Осталось же и при этом препровождается – обер-офицеров 3, сержантов и унтер-офицеров 21, и рядовых 191 человек.

Всего 215, кроме отправленных вчера с Меньшиковым двух полковых командиров и одного капитана. 26-го же июня было отправлено пленных: офицеров 1, унтер-офицеров 1 и рядовых 19 человек. Фамилия капитана в рапорте не указано^[18].

№ 64

28 июня 1812 г.».

Рапорт Платова Багратиону

«Поздравляю вас с победою и с победою редкою над кавалерией врага. Что донес вам Меньшиков, то было только началом, после того сильное сражение продолжалось часа 4 грудь на грудь, так что я приказал придвинуть гусар, драгун и егерей. Генерал Кутейников подоспел с бригадою его и ударил с правого фланга моего на неприятеля так, что из шести полков неприятельских едва ли останется одна душа или, быть может, несколько человек спасется бегством. Я вам описать всего не могу, устал и на песке лежа, пишу. Донесу, соображаясь за этим, но уверяю о моем корпусе будьте спокойны.

У нас урон не велик по этому редкому делу, так как дрались грудь на грудь. Генерал Иловайский получил две раны – сабельную в плечо, легко, и в правую ногу пулею, но он окончил свое дело. Генерал Васильчиков отлично в моем виде и с первыми эскадронами ударил в лицо неприятелю и во все время удивительно храбро сражался с французами. О нем перед начальством я должен отдать мою справедливость.

Полковник Шперберг был при мне и много помогал и способствовал этой победе^[19].

№ 67

28 июня 1812 г.

Близ Мира на песку».

Письмо Багратиона Платову после победы у Мира

«Душевно вас благодарю. Адъютант ваш мною поздравлен. Осмотритесь хорошенько, если у них пехоты много, то и не вдавайтесь в дело неверное. Дайте знать тотчас Дорохову, ибо ему приказано ретироваться на Песочину по Слуцкой дороге. Прикажите ему так и следовать. Иловайского 4-го приказал я к вам прислать. Если у них много пехоты, вы заманите их на хорошую позицию, а Воронцова тотчас к вам и пришлю, если нужно будет. Я бы рад к вам приехать, но измучен делами, а при том отправил уже в ночь корпус 8-й в поход. Со мною Раевский и Воронцов. По двум нашим победам, я думаю, что кавалерия наша устала, ради Бога, приостерегайтесь, я боюсь, чтобы нас не задержали долго, а потом их армия в бой войдет к нам во фланг от Минска. Я уверен, что вы не упустите ничего из виду в осторожности»^[20].

Победа при Романове 2 июля 1812 г.

Предписание Багратиона Платову

«С получением этого предлагаю вам остановиться в Романово со всеми легкими силами вверенного вам корпуса, употребите все средства остановить во чтобы то ни стало неприятеля до глубокой ночи 3-го числа, делая ему со всех сторон нападения. Ночью же извольте выступить и прибыв в Слуцк, перейдя его, остановиться по дороге к Глузску, где имеете право оставаться целый день, т. е. до ночи 4-го числа. Это крайне нужно, дабы дать время всем больным и обозам всей армии иметь свободную дорогу к Мозырю: иначе же ваше скорое отступление сделает жертвой неприятеля обозы армии, а нам стыд и посрамление. Я с гренедерским корпусом остаюсь в Слуцке до завтра и дам вам знать благовременно о моем выступлении. Генералу Денисову 7-му я приказал примкнуть к вам. Если вы не послали сильных партий слева в Торчицы, справа в местности Грозового, то нужно поспешить отправлением их для открытия неприятеля. Я же отсель посылаю Погостье. Уверен я, что вы по этим важным для нас обстоятельством и дабы нам выйти с честью, обратите все ваше внимание к наилучшему выполнению этого поручения. Впрочем вы сами знать изволите и видеть, что вы не слабее неприятельской кавалерии и в лучшем духе, а сверх того открытые места дадут вам все выгоды^[21].

№ 107

2-го июля 1812 г.

На поход, г. Слуцк».

Рапорт Платова

«Вчерашнего числа неприятель в большом числе кавалерии и пехоты с артиллериею под начальством Вестфальского короля Иеронима и князя Юзефа Понятовского, с стремлением наступил при местечке Романове авангардом своим, состоящим из семи полков: двенадцатого и пятнадцатого уланских, первого, четвертого и пятого шасерских, гусарских, тулинского и конно-гренадерского на корпус мне вверенный, но был донскими казачьими полками опрокинут и преследован не менее пяти верст до пехоты и до пушек, где он остатки свои защитил уже пушками.