Узурпаторы и самозванцы "степных империй". История тюрко-монгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях - Роман Почекаев

Хотя фактически «лама с маузером» контролировал сначала Кобдосский район, а потом некоторые горные регионы на юго-западе Монголии, в конечном счете он видел себя восстановителем и правителем прежнего Джунгарского ханства (не будем забывать о его калмыцком, т. е. ойратском, происхождении), в которое по его замыслу должны были войти также земли Тибета и Восточного Туркестана^[887]. Как и в случае с Дукчи-ишаном, его религиозный авторитет, образ перерождения Амурсаны в сочетании с реальной военной силой и связями в Китае и Тибете делали эту цель не столь уж недостижимой в политических реалиях начала 1920-х гг. Неудивительно, что правительство МНР приняло решение о его устранении и весьма оперативно претворило его в жизнь.

Обосновавшийся в Дэнбэй-Чжалчэн-байшине, Джа-лама удивительным образом сочетал в своей деятельности черты атамана разбойников и святителя. Его подданные грабили караваны и захватывали рабов, в то время как сам он благословлял паломников и давал им наставления, за которыми они приходили, а порой даже и творил «чудеса» — вплоть до воскрешения людей, которых сам же до этого умерщвлял^[888]. Не ограничиваясь самовластием в собственных владениях, Джа-лама установил контакты с представителями столичных властей, затевавшими заговор против правительства. Когда в 1922 г. заговор был раскрыт, многие из арестованных Указали на то, что Джа-лама сотрудничал- с ними^[889]. Тогда было принято решение покончить с опасным врагом — тем более опасным, что монголы даже после революции не утратили своей религиозности, и репутация Джа-ламы заставляла относиться к любому ег «проявлению враждебности с большой серьезностью.

В конце 1922 или начале 1923 г. отряды народно-революционной армии скрытно подошли к владениям Джа-ламы, а несколько сотрудников службы безопасности, переодевшись в паломников, проникли в его крепость и, встретившись с Джа-ламой под пред, логом вручения ему подношения, прикончили его. Так закончилась жизнь последнего самозванца в истории Монголии^[890].

Наконец, самый последний (по хронологии) пример двойного подданства монгольских государств относится уже к второй трети XX в.: речь идет о Дэмчиг-Донрове — правителе Внутренней Монголии, потомке Чингис-хана из области Чахар. С 1934 г. он сумел добиться от гоминдановского правительства признания Внутренней Монголии как автономного образования в составе Китая, а сам стал ее правителем, проявив себя преданным сторонником Гоминдана^[891]. Однако уже в 1935 г. Дэмчиг-Донров вступил в переговоры с Пу И — свергнутым императором Цин, который в 1933 г. был провозглашен императором марионеточного государства Маньчжоу-Го, созданного японцами в Маньчжурии. Монгольский правитель получил от Пу И титул Удэ-чинвана, а годом позже при поддержке японцев объявил независимость Внутренней Монголии, провозгласив себя Дэ-ваном государства Монгол-Го (Мэнцзян), которое также в течение всего времени своего существования (1936–1945) поддерживалось японцами^[892].

Естественно, Дэмчиг-Донров стал мятежником в глазах официальных китайских властей, при поддержке которых добился власти и автономии, поскольку пошел на соглашение со свергнутым (т. е. официально признанным незаконным) монархом Китая и стоявшими за ним японскими интервентами. Не получил он признания и со стороны СССР: в 1943 г. И. В. Сталин, принимая руководителя МНР X. Чойбалсана, провозгласил его «лидером Внешней и Внутренней Монголии»^[893]. Впрочем, стоит отметить, что в течение длительного времени и японские власти не могли положиться на этого своего ставленника: они не только не получали из Внутренней Монголии войска для ведения боевых действий на Дальнем Востоке, но еще и были вынуждены постоянно опасаться партизанского движения среди монголов^[894]. Как бы то ни было, Дэмчиг-Донров, несмотря на то что он формально не принял ханского титула, фактически стал последним монгольским монархом: Мэнцзян выпускал собственную валюту, а семейство Дэ-вана обладало особым статусом, свойственным монархическим семействам^[895].

Ближе к концу Второй Мировой войны, напуганный коммунистической угрозой, Дэ-ван организовал во Внутренней Монголии сопротивление Советской армии и действовал в союзе с японцами-после поражения которых попал в плен к гоминдановским властям, которые посадили его под арест вплоть до падения своего режима^[896] в 1949 г. Его государство было ликвидировано коммунистическими властями Китая поздней осенью 1945 г. — после падения обоих режимов, к поддержке которых апеллировал Дэмчиг-Донров — Маньчжоу-Го и японской военной администрации, а годом позже китайские власти реформировали и систему управления Внутренней Монголии, упразднив институт власти наследственных князей^[897].