Тайны Великой Скифии. Записки исторического следопыта - Игорь Коломийцев

Археологи практически сразу обратили внимание на то, что многие обряды катакомбников имеют параллели на Востоке. В VII тысячелетии до нашей эры на территории Ливана и Палестины жили люди, которые точно так же удлиняли свои головы. Более того, на некоторых черепах женщин из ветхозаветных городов Иерихона и Библа того же времени обнаружены похожие посмертные маски. А египетские жрецы свято верили, что если состав, содержащий красную охру, нанести на глаза и рот мумии, то покойному «открывается» мир — он обретет возможность видеть и говорить. Красный цвет при этом символизировал возрождение к новой жизни.

Итак, египетские и шумерские вещи, сложные, явно восточные по происхождению религиозные ритуалы, колесницы переднеазиатского типа. Обычно, даже малой части обнаруженных параллелей достаточно, чтобы археологи смогли сделать категорический вывод — данная общность появилась в степях Украины извне, очевидно, с Ближнего Востока. Но в случае с катакомбниками все оказалось не столь просто. Во-первых, многие их традиции, обряды, а равно и формы керамики берут начало в мире ямников. Во-вторых, явившиеся в регион катакомбники не вытеснили ямные племена и не поглотили их, как можно было предположить, а стали относительно мирно сосуществовать с позднеямным населением на одной и той же территории. То есть в определенный период на берегах Днепра проживали как люди, соблюдающие новые катакомбные обряды, так и те, кто исповедовал обычаи предыдущего времени. Правда, они старались группироваться в разных районах, но явно знали друг друга, взаимодействовали. Более того, существуют единичные могильники со смешанными катакомбно-ямными традициями^{169}.

Столкнувшись с подобной загадкой, отдельные археологи выдвинули теорию (отголоски ее можно услышать и сегодня), согласно которой катакомбники являются пришельцами с Ближнего Востока. Некие южные племена в конце третьего тысячелетия якобы пришли в эти края, покорили ямников и создали на территории современной Украины первое в мировой истории кастовое общество, где азиаты стали господствующим слоем, а местные индоевропейцы — рабами и слугами. Слишком уж разительно, по мнению этой группы ученых, отличается яркая и богатая похоронная традиция «новичков» от скромных обычаев ямных аборигенов. В этническом отношении катакомбники, согласно взглядам сторонников этой теории, были потомками каких-то семитских или хурритских народов Междуречья, закабаливших будущих ариев, а заодно обучивших их навыкам ведения войны на колесницах.

Но тут в обсуждение вопроса вмешались представители смежных профессий. Видный украинский антрополог Татьяна Кондукторова, изучив древние черепа, категорически заявила: «Потомками неолитических кроманьонцев на Украине были племена древнеямной и катакомбной культур»^{112}. Причем, согласно выводам антропологов, если ранние катакомбники принадлежали к «нордическому» расовому типу: узко- и высоколицым североевропейцам, то сменившие их на этой территории позднекатакомбные племена (именно им принадлежит подавляющее число черепов-масок и вещей ближневосточного происхождения) отличались более широкими лицами. Иначе говоря, катакомбники в целом принадлежали к тому же антропологическому варианту, что и ямники с афанасьевцами^{117}. Естественно, что ни семитами, ни хурритами они быть не могли. И вообще, подобный расовый тип среди народов Ближнего Востока не встречается. Таким образом, даже если катакомбники и были пришельцами в эти края, как на том продолжает категорически настаивать часть ученых, то это был всего лишь возврат этноса из дальних странствий в места своей древней прародины.

С высоты современных знаний, единственное, на мой взгляд, приемлемое объяснение феномену катакомбников — это предположение о том, что в середине третьего тысячелетия некая часть степных индоевропейцев, выходцев из ямного мира, отправилась в длительный южный поход, в процессе которого эти люди проникли в Междуречье, Египет, побывали в окрестностях легендарной Трои. Только там они могли приобрести изделия, найденные в их могильниках. А также выучиться многим переднеазиатским традициям и обрядам. Впрочем, надо еще разобраться с тем, кто же на самом деле кого обучил разным новинкам. Например, кем были изобретены первые колесницы? Оседлыми жителями болотистых низовий Тигра и Евфрата шумерами или пронзившими бескрайние степные просторы в ходе своей грандиозной экспедиции воинственными катакомбниками? Известно, что обитатели юга Месопотамии долгое время не знали даже о существовании лошадей. Их первые повозки запрягались обитавшими в этих краях ослами или онаграми, медлительными и упрямыми в отличие от мощных и покорных лошадей. Сомнительно, чтобы идея быстроходной боевой машины пришла в голову тем, кто никогда не видел стремительный бег степных скакунов.

Еще интересней обстоит дело с обычаем мумификации, настолько прочно связанном в нашем сознании с Египтом, что иное просто невозможно себе представить. Меж тем, древнейшие мумии появились в долине Нила относительно поздно — в середине или даже конце III тысячелетия до нашей эры. Как раз после предполагаемого нами похода катакомбников. А теперь задумаемся над вопросом, кому нужнее сберечь от тлена тела своих вождей — пришельцам, временно пребывающим на чужбине и заинтересованным в том, чтобы сохранить трупы покойных во время перевозки их на родину, или тем, кто спокойно обитает в своей стране. И отчего вдруг египетские жрецы так прониклись верой в чудесные свойства алой охры, которой днепро-донецкие племена, предшественники ямников, посыпали своих умерших еще в V тысячелетии до нашей эры, когда Египта в современном понимании просто не было?

Вернувшись из дальнего похода в Северное Причерноморье, катакомбники не смешались с родственными им ямниками и не стали с ними враждовать. Однако, если верить археологам, создали древнейшее в мире кастовое сообщество, где заняли господствующее положение и упорно избегали слияния с окружающими племенами, у которых были свои вожди, собственная знать, но в целом они, видимо, подчинялись воле пришельцев. Эти народы жили на одной территории, но практически раздельно, группируясь в разных областях причерноморской степи^{168}.

Согласитесь, это очень напоминает традиции более позднего Царства скифов или Аварского каганата.

Центр этой своеобразной цивилизации располагался в низовьях Днепровского Левобережья, в бассейне реки Молочной (близ Мелитополя). Приблизительно там же, где спустя тысячелетие будут кочевать царские скифы. Впрочем, в отличие от последних катакомбники, похоже, пытались перейти к оседлому образу жизни. В этих местах встречаются их укрепленные городища, а также древние святилища, своей формой напоминавшие ступенчатые храмы шумеров — зиккураты. Очевидно, именно в тех краях находился некий религиозный центр людей данной культуры.

Но откуда отправились в свой дальний поход бесстрашные воины, какая часть Великой степи породила феномен катакомб ников? И кем они стали в будущем?

На последний вопрос попробовал ответить уже знакомый нам историк Лев Клейн. Вот, что он пишет: «Обилие игральных костей в катакомбных погребениях я расценил как один из аргументов преемственной связи между катакомбной культурной общностью и ариями Ригведы, известными своей страстью к игре в кости»^{107}. Действительно, судя по тому, как часто игральные принадлежности помещались в могилы воинов катакомбной культуры, последние были азартнейшими из людей. Впрочем, страсть к игре в кости была характерна для многих степных индоевропейцев. Например, древние германцы, по свидетельству Тацита, отличались схожими привычками: «Они играют в кости и, что удивительно, занимаются этим как серьезным делом и трезвые, и с таким азартом и при выигрыше и при проигрыше, что когда уже ничего не осталось, при самом последнем метании костей играют на свободу и тело. Побежденный добровольно идет в рабство, и, хотя бы он был моложе и сильнее, дает себя связать и продать. Таково их упорство в дурном деле; сами же они называют это верностью»^{166}. Поэтому вряд ли стоит делать далеко идущие выводы, отталкиваясь лишь от одной подмеченной привычки.