Троцкий и заговор в Красной Ставке - Сергей Войтиков

Важнейшие военно-политические вопросы летом 1919 г. стало решать созданное еще в марте Политбюро ЦК. К осени оно уже окончательно превратилось в высшую апелляционную инстанцию для военных работников — большевиков (лидеры партии — Сталин, Зиновьев — случалось, демонстративно обжаловали в Политбюро решения Главкома, давая понять, что их эти решения не касаются: формально над Главкомом стоял не ПБ, а РВСР); навязывало свою волю Л.Д. Троцкому и, естественно, вторгалось в компетенцию РВСР, назначая в ряде случаев партийных работников на ключевые военные посты^[753]. Политбюро даже разрабатывало руководящие указания для главного командования^[754]; позднее, 22 сентября 1920 г., на IX Всероссийской конференции РКП(б), Ленин признался, что «во время Гражданской войны Политбюро приходилось решать чисто стратегические вопросы»^[755]. В ПБ противовесом Троцкому опять-таки был сделан Сталин^[756], которого, впрочем, регулярно приходилось ставить на место^[757], но которого при этом сохраняли в военном ведомстве — как лидера мощной группировки — сначала на Южном, затем — на Юго-Западном фронте^[758]. Председатель РВСР, хотя это и так предполагалось, регулярно обязывался проводить в Реввоенсовете Республики решения ПБ и следить за их исполнением^[759].

С.И. Гусев стал сдерживать в военном ведомстве и И.В. Сталина, привыкшего идти вразрез с линией РВСР: осенью 1919 г. разгорелся конфликт между бюро Реввоенсовета Республики (С.И. Гусевым, С.С. Каменевым) и Реввоенсоветом Южного фронта (И.В. Сталиным, Л.П. Серебряковым и командующим А.И. Егоровым)^[760]. 12 ноября Сталин и Серебряков для ликвидации конфликта предложили Политбюро ЦК РКП(б) 3 варианта на выбор: сменить бюро РВСР, сменить РВС Южного фронта (т. е. убрать их самих), сменить Гусева как «главного застрельщика против Южфронта»^[761].

В сентябре 1919 г. обстановка на Южном фронте стала меняться. 6 сентября Троцкий, Серебряков и даже сторонник Зиновьева Лашевич предложили внести «некоторые изменения» в оперативный план. Политбюро в составе членов Ленина, Каменева и Крестинского в присутствии Смилги постановило: «Утвердить проект ответа Главкома и сообщить телеграфно, что Политбюро удивляется новому возбуждению этого вопроса»^[762].

Захватив склады фронта с огромным количеством военных запасов, 4-й Донской конный корпус генерала К.К. Мамантова, по выражению С.В. Карпенко, «сразу оброс длинными обозами с „благоприобретенным“ добром и не смог вести боевые операции, численность его уменьшилась с 7 до 2-х тысяч». По мнению А.И. Деникина, это стало решающим фактором поражений Белых на фронте^[763]. В октябре обострились и без того непростые отношения главного командования ВСЮР и кубанских казаков — части последних стали разваливаться^[764]. С другой стороны, с 11 по 16 октября к Петрограду подошли войска Юденича — эти дни С.С. Каменев назвал позднее «самыми тревожными» днями: наступление противника продолжалось, а собираемые для контрудара силы «только сосредоточивались на исходных районах. Донесения с фронтов получались чуть ли не ежечасно. Ответственнейшие решения приходилось принимать в минимальные сроки… Более сложной обстановки я за весь период Гражданской войны не помню». Склянский работал связистом Ленина с Каменевым. Фактически установка Льва Троцкого на необходимость признать первостепенным «Петроградский» фронт доказала свою состоятельность, что сразу отразилось на расстановке сил в Политбюро ЦК и, в частности, на положении главы военного ведомства. 14 октября собирается Политбюро. Ленин, Троцкий, Каменев и Крестинский «ввиду серьезного положения и необходимости принять ряд важных решений» постановляют назначить на следующий день заседание «с обязательным вызовом тт. Сталина, Зиновьева и Серебрякова»^[765]. 15 октября присутствуют все указанные лица и председатель ВЦИК Калинин. Принятое решение по вопросу о положении на фронтах:

«Признавая наличность самой грозной военной опасности, добиться действительного превращения Советской России в военный лагерь, для чего:

а) Провести через партийные и профессиональные организации поголовный учет всех членов партии, советских работников и работников профессиональных союзов и классификацию их с точки зрения их военной пригодности;

б) Снять с общесоветской работы (за исключением Нарком пути, Наркомпрода и ЧК) в центре и на местах максимальное количество коммунистов и сочувствующих. Для детальной разработки проведения этой меры и для учета территориальных различий при ее проведении избрать Комиссию в составе тт. Ленина. Троцкого, Каменева и Крестинского;

в) Поручить той же комиссии подготовить проект декрета об упрощении гражданского управления в целях освобождения наибольшего количества пригодных для военной работы лиц;

г) Поручить той же комиссии срочно составить план мобилизации добровольцев (коммунистов) для обороны Тулы;

д) Принять энергичные меры по улучшению политической работы в формируемых в Московском секторе 5-ти дивизий путем политических командировок из Москвы лучших работников и ораторов». Как видим, в эту важную комиссию вошел Лев Троцкий и не включили Иосифа Сталина^[766].

Между 18 и 20 октября 1919 г. Троцкий решился на открытое выступление против навязанной Политбюро стратегической линии: составил окончательный вариант текста так называемой докладной записки, в котором прямо заявил ЦК РКП(б) — «стратегия окончательно перепутана с политикой и является предметом широкого обсуждения и кружковой борьбы». Арест Главнокомандующего и других генштабистов и связанные с ним «перемены в военном ведомстве», по убеждению председателя РВСР, не только не привели к созданию «Ставки, в которой не было бы места шпионажу и предательству», но напротив — противник при новой «Ставке» (т. е. при новом руководстве Полевым штабом) получил «наиболее центральные источники осведомления».