Упрямый Галилей - Игорь Дмитриев

21 февраля 1632 года флорентийский печатник Джамбаттиста Ландини писал своему болонскому другу: «Слава Господу, я наконец-то завершил печатание книги Галилея, которая завтра будет представлена великому герцогу и принцам»[814].

На титульном листе книги стояло следующее заглавие [рис. 2.9]:

ДИАЛОГ

Галилео Галилея Академии Линчеев,

Экстраординарного Математика

Пизанского Университета и

Философа и Главного Математика

Светлейшего

Великого Герцога Тосканского,

где в четырехдневных беседах ведется обсуждение двух

Главнейших Систем Мира,

Птолемеевой и Коперниковой, и

предлагаются неокончательные философские

и физические аргументы как с одной,

так и с другой стороны.

Рис. 2.9. Титульный лист (а) и фронтиспис (б) первого издания «Dialogo»

Ландини потребовалось девять месяцев, чтобы отпечатать «Dialogo» в количестве 1000 экземпляров, тираж, по тем временам (да и по нашим, для такого рода литературы) весьма значительный. 22 февраля, в воскресенье, один из предназначенных для высоких особ экземпляров трактата Галилея, в кожаном переплете с золотым тиснением, был торжественно преподнесен великому герцогу, которому и была посвящена книга. На церемонии присутствовал также герцог де Гиз[815], которому тоже был подарен экземпляр.

Во Флоренции «Dialogo» раскупался быстро. Но в Рим из-за чумы и карантина, первые экземпляры попали почти с трехмесячной задержкой. Никколини советовал Галилею подождать с пересылкой дорогих («подарочных») экземпляров «Dialogo» хотя бы до мая, поскольку карантинные правила требовали, чтобы книги были расплетены, окурены и обрызганы благовониями. Тогда Галилей обратился к вновь назначенному архиепископу Флоренции Пьетро Никколини, родственнику посла, но тот согласился отвезти в Рим только непереплетенные экземпляры. В конце мая чума пошла на убыль и карантинные правила были смягчены. Галилей тут же отдал восемь экземпляров «Dialogo» своему другу Филиппо Магалотти, отправлявшемуся в Рим. Книги предназначались кардиналу Франческо Барберини, Николло Риккарди[816], Франческо Никколини, Джованни Чамполи, Томпазо Кампанелле, Л. Серристори (консультанту инквизиции), Л. Санти (иезуиту, профессору Collegio Romano) и самому Магалотти. Разумеется, Галилей разослал часть тиража в разные города Италии (Болонью, Сиену, Геную, Венецию, Падую и др.) и за рубеж, в частности в Париж и в Лион. Вскоре он начал получать первые восторженные отзывы. Вот некоторые из них:

«Заглавие книги, ее посвящение и обращение к читателю столь возбудили мое любопытство, что я не удержался и перед тем, как начать читать, с нетерпением бегло просмотрел… часть текста, где излагаются новые теории и тончайшие наблюдения, которые вы изложили с такой простотой, что даже я, человек совершенно иных занятий, смог понять по крайней мере отчасти».

«Ясность, с которой разъясняются вопросы, кажущиеся непостижимыми, должна любого привести в восторг».

«По правде сказать, кого в Италии волнует система Коперника? Однако вы сумели дать ей жизнь и, что действительно важно, проникнуть в душу Природы»[817].

Кампанелла, очень по-своему понявший смысл «Dialogo», писал Галилею:

…Эти известия о древних истинах, о новых мирах, новых звездах, новых системах и т.д. <…> есть начало новой эры[818].

Французский философ Пьер Гассенди в жизнеописании Н. Пейреска (о котором см. далее) вспоминал впоследствии:

Как описать ту великую радость, которую он (Пейреск) испытал, когда, получив экземпляр «Dialogues» Галилея, увидел, как исходя из движения Земли <…> можно объяснить причину <…> приливов и отливов моря[819].

И, наконец, следует упомянуть высказывание венецианского богослова Фульдженцио Миканцио из его письма Галилею от 14 августа 1632 года, когда тучи над автором «Dialogo» начали сгущаться:

Пусть все это (то есть обвинения в адрес тосканского ученого и запрет на продажу его труда. – И.Д.) не мешает вам, ваша милость, идти вперед. Удар уже нанесен[820]. Вы выпустили в свет одну из величайших работ, на которую был способен философский гений. Запрет на ее распространение не уменьшит славу автора книги[821].

Галилей это хорошо понимал и в «первом дне» «Dialogo» выразился с циничной прямотой:

Разве это не одно и то же – новы ли мнения… для людей или люди новы для них? Если вы готовы удовлетвориться оценкой появляющихся от времени до времени новичков в науке, то вы можете выдать себя даже за изобретателя алфавита и тем самым вызвать их почитание; а если потом с течением времени ваша хитрость раскроется, то это мало повредит вашей цели, так как на смену одним придут другие, пополняя число приверженцев[822].