Екатерина II, Германия и немцы - Клаус Шарф

В январе 1782 года завершилось брачное предприятие, наделавшее так много шума: состоялась помолвка Франца Тосканского и Елизаветы Вюртембергской. Однако и после этого путешествие графа и графини du Nord продолжало использоваться для демонстрации союза двух имперских держав. Иосиф, разумеется, позаботился о том, чтобы высокие гости были приняты родителями жениха и невесты во Флоренции и Мёмпельгарде. Затем им предстояло навестить братьев и сестер императора, восседавших на тронах, определенных им Марией Терезией: королеву Марию Каролину в Неаполе, герцогиню Марию Амалию в Парме, эрцгерцога Фердинанда в Милане, королеву Марию Антуанетту в Париже и супругу генерал-штаттгальтера Марию Христину в Брюсселе. Остальные остановки возникали скорее по ходу посещения этих узловых пунктов: супруги провели неделю в Венеции, приняв участие в заседании Большого совета и встретившись с Ангеликой Кауфман^[923]; три недели в Риме, где великие князь и княгиня несколько раз были приняты папой Пием VI, а Иоганн Фридрих Рейффенштейн представил им Филиппа Хаккерта, получившего от них заказы и не поддавшегося на их уговоры переехать в Россию^[924]; несколько дней в Голландии по следам Петра Великого с посещением Лейденского университета, затем во Франкфурте и Штутгарте, где им наносили визиты многочисленные германские князья, в частности принц Карл Гессенский, а также в Швейцарии, где они навестили Лафатера, которому великий князь позволил провести физиогномический анализ его личности на немецком языке^[925]. Наконец круг замкнулся в Вене, откуда супруги направились домой. По дороге в Краков Павел Петрович и Мария Федоровна проезжали через прусскую Силезию, однако королю не оставалось ничего иного, как поприветствовать их через местного коменданта^[926].

Так еще одним поколением спустя Фридрих понял, что ему вновь не удается в решающий момент инструментализировать связь преданного ему русского престолонаследника и сосватанной им в Петербург принцессы для установления длительных союзнических отношений с Россией. Как и во время Семилетней войны, в последние годы жизни ему снова пришлось терпеливо ожидать, что отношения с Россией улучшатся после воцарения великокняжеской четы. Когда в 1788 году сестра великой княгини, Елизавета Вюртембергская, перейдя в католичество, вышла замуж за эрцгерцога Франца Австрийского, Екатерина все еще гордилась тем, что этот союз был заключен благодаря совместным усилиям ее самой и ее друга императора Иосифа наперекор Пруссии^[927].

Путешествие наследной четы по Европе не ограничилось официальным поводом – браком наследника Габсбургов и вюртембергской принцессы: оно превратилось в крупный, широко обсуждавшийся в то время спектакль. Почестями, которыми встречали графа du Nord, он был обязан престижу России – делу рук его матери, и поездка способствовала сближению именно екатерининской России с Европой. Самой Екатерине не удалось с помощью этого путешествия склонить великого князя в пользу союза с Австрией и поколебать идеальный образ правителя – Фридриха II, но все же поездке удалось нарушить его одностороннюю тягу к Пруссии – она обрела противовес, хотя и иного рода. Поездка оставила длительный и прочный отпечаток на представлении Павла Петровича о европейской монархической структуре, несколько лет спустя объявленной революцией «старым режимом»^[928]. В 1796 году, взойдя на престол, он счел своим долгом проявить солидарность с этой Европой: с эмигрировавшими французскими принцами, знакомство с которыми он составил в 1782 году в Париже и Версале, с итальянскими и немецкими князьями, спасшимися бегством от республиканских войск, и даже с папой римским. Пруссия же, перешедшая под начало наследника великого Фридриха, к тому времени уже давным-давно подписала в Базеле первый мирный договор с республикой – с «цареубийцами», как в 1795 году выразилась возмущенная Екатерина^[929].

До самой смерти императрицы оставались натянутыми ее отношения с великокняжеской четой. Екатерина фактически не допустила их к участию в устройстве брака Александра с баденской принцессой Луизой Марией Августой, внучкой маркграфа Карла Фридриха. На сей раз ее выбор не был продиктован соображениями союзничества – будь то с Пруссией или с Австрией. Дело также было не в угрозе, которую представляла для маркграфства Французская республика на момент заключения брака – 1792–1793 годы^[930]: перспективу этого брака она взяла на заметку десятью годами ранее, а переговоры о нем начала в 1790 году^[931]. Отношения с Баденом имели в правление Екатерины II самостоятельное значение. Прежде всего, Екатерина II и Карл Фридрих Баденский были правнуками маркграфа Фридриха Магнуса Баден-Дурлахского, и всю свою жизнь Екатерина вспоминала о редких встречах с его дочерью – своей бабкой, овдовевшей баденской княгиней Альбертиной Фредерикой^[932]. Однако крепче, чем семейные узы, с маркграфом и его супругой Каролиной Луизой – дочерью ландграфа Людвига VIII Гессен-Дармштадтского Екатерину объединяла принадлежность к тому, что в языковых играх Вольтера, энциклопедистов и Гримма называлось «универсальной церковью Просвещения»^[933].