Сталинские маршалы в жерновах политики - Юрий Рубцов

Первой дивизией, встреченной на пути к Ярцево, оказалась 38-я стрелковая полковника М.П. Кириллова из 19-й армии генерала И.С. Конева. Ее Рокоссовский развернул восточнее Ярцево, уже захваченного противником. Вслед за стрелковым соединением в группе появилась 101-я танковая дивизия Героя Советского Союза полковника Г.М. Михайлова. Она насчитывала около 90 танков, из них всего семь тяжелых боевых машин, но и это при умелом использовании представляло определенную силу. Группа пополнялась также отходящими с фронта и выходящими из окружения отдельными подразделениями и даже одиночками.

«Узнав, что в районе Ярцево и по восточному берегу реки Вопь находятся части, оказывающие сопротивление немцам, люди уже сами потянулись к нам… — писал Рокоссовский. — Мне представляется важным засвидетельствовать это, как очевидцу и участнику событий. Многие части переживали тяжелые дни. Расчлененные танками и авиацией врага, они были лишены единого руководства. И все-таки воины этих частей упорно искали возможности объединиться. Они хотели воевать. Именно это и позволило нам преуспеть в своих организаторских усилиях по сколачиванию подвижной группы»^[253].

В этих условиях многое зависело от личного примера командующего. В один из первых дней боев Рокоссовский с командующим артиллерией группы генералом И.П. Камерой проверял, как окопалась пехота. Неожиданно из-за гребня невдалеке расположенных высот появились густые цепи вражеских солдат, а затем и танки с черно-белыми крестами. Наши бойцы дрогнули: к лесу стали отходить сначала одиночки, а затем уже и группы. Что было делать генералам — кричать, грозить оружием? Нет, они встали во весь рост, на виду у всех — несуетливые, рослые, видимые со всех сторон. И это оказалось самым действенным средством против паники. Константин Константинович по этому поводу говорил, что напускная бравада и рисовка не отвечают правилам поведения командира, но порою необходимо встать выше правил.

Захватив Ярцево, соединения 3-й немецкой танковой группы стремились продвинуться по шоссе к Вязьме и одновременно развить наступление на юг к Ельне, в которую ворвались части 2-й танковой группы. Группа Рокоссовского получила приказ командующего фронтом на наступление. В условиях безраздельного господства вражеской авиации группа имеющимися силами сумела овладеть Ярцевом. В течение нескольких дней она отражала ожесточенные атаки танковых частей противника. 27 июля С.К. Тимошенко доносил в Ставку: «Ярцево твердо удерживается Рокоссовским».

На следующий день командующий группой сумел организовать контрудар, в отражение которого втянулись все части и соединения 3-й танковой группы Гота. 1 августа одновременным ударом группы войск Рокоссовского с востока и частей 16-й и 20-й армий с запада фронт окружения советских войск в районе Смоленска был прорван. Начались бои по обеспечению вывода этих войск из окружения.

Это был крупный успех. Гитлер — впервые во Второй мировой войне (!) — был вынужден отдать группе армий «Центр» приказ о переходе к обороне. И хотя обстановка в районе Смоленска продолжала оставаться сложной, стало ясно, что, как справедливо заметил полководец в своих мемуарах, гитлеровский план «молниеносной войны» затрещал.

После выхода наших войск из окружения группа Рокоссовского вошла в состав 16-й армии, а сам Константин Константинович был назначен ее командующим. Армия занимала оборону на 50-километровом фронте, перехватывая магистраль Смоленск — Вязьма. Все попытки противника прорвать оборону были пресечены, и на некоторое время он перешел к обороне.

Именно в ходе этих августовско-сентябрьских боев сложился коллектив руководителей, которые прошли с Рокоссовским большую часть войны — начальник штаба М.С. Малинин, начальник артиллерии В.И. Казаков, начальник бронетанковых и механизированных войск Г.Н. Орел. Секрет такого дружного, стабильного и работоспособного коллектива попытался раскрыть генерал-лейтенант Н.А. Антипенко, влившийся в него в качестве начальника тыла фронта на Брянском фронте: «К.К. Рокоссовский, как и большинство крупных военачальников, свою работу строил на принципе доверия к своим помощникам. Доверие это не было слепым: оно становилось полным лишь тогда, когда Константин Константинович лично и не раз убеждался в том, что ему говорят правду, и что сделано все возможное, чтобы решить поставленную задачу; убедившись в этом, он видел в вас доброго боевого товарища, своего друга. Именно поэтому руководство фронта было так сплочено и спаяно: каждый из нас искренне дорожил авторитетом своего командующего. Рокоссовского на фронте не боялись, его любили»^[254].

Относительное затишье на фронте нарушилось с рассветом 2 октября: противник нанес сильный удар на центральном участке обороны 16-й армии. Его здесь ожидали, поэтому враг был отброшен с большими для него потерями. Казалось, ситуация контролировалась, из штаба фронта тоже никаких тревожных сигналов не поступало. А между тем гроза надвигалась. Удар 2 октября по 16-й армии не был ни случайным, ни единственным: именно на вяземском направлении немецко-фашистское командование начало генеральное наступление на Москву.

Вечером 5 октября командующий Западным фронтом генерал И.С. Конев приказал Рокоссовскому передать участок фронта с войсками командующему 19-й армией, а самому со штабом прибыть в Вязьму, принять пять стрелковых дивизий и организовать контрудар в направлении Юхнова. Однако обстановка менялась стремительно: в Вязьме никаких войск не оказалось, а штаб 16-й армии сам едва миновал удар гитлеровцев. В течение нескольких суток командующий вместе со штабом и присоединившимися в пути частями шли с боями по вражеским тылам, но все-таки пробились из окружения.

В районе Можайска Рокоссовский получил от нового командующего Западным фронтом генерала армии Жукова приказ: подчинив себе все войска, какие удастся обнаружить на месте, организовать оборону столицы на волоколамском направлении в полосе от Московского моря на севере до Рузы на юге. События развивались стремительно: 14 октября Константин Константинович прибыл в Волоколамск, а уже 16 октября враг нанес удар по левому флангу обороны армии.

Подчинённые Рокоссовскому войска надежно перекрыли Ленинградское и Волоколамское шоссе, по которым противник прежде всего стремился прорваться к Москве. В течение двух недель армия сдерживала значительно превосходившие силы врага. Командарм-16 создал на наиболее угрожаемых участках прочные противотанковые и артиллерийские очаги обороны, вынуждавшие врага прорывать все новые и новые позиции, применял имевшиеся у него танки не только против пехоты противника, но и — сосредоточенно — для борьбы с вражескими танками. Оба шоссе и танкоопасные направления между дорогами были заминированы, были также взорваны шлюзы Истринского водохранилища, что сильно замедлило продвижение танковой группы врага. Именно в составе 16-й армии добыли ратную славу воины стрелковых дивизий:

316-й генерала И.В. Панфилова и 78-й — полковника А.П. Белобородова, танкисты генерала М.Е. Катукова, кавалеристы генералов Л.М. Доватора и И.А. Плиева.