Письма с острова - Татьяна Борисовна Бонч-Осмоловская

Татьяна Бонч-Осмоловская

Письма с острова

УДК 821.161.1.09

ББК 83.3(2Рос=Рус)6

Б81

Редактор серии – Д. Ларионов

Татьяна Бонч-Осмоловская

Письма с острова / Татьяна Бонч-Осмоловская. – М.: Новое литературное обозрение, 2025.

«Лоскутки рассказов развлекали и ужасали, обрывались в никуда. Отдельные истории не завершались, но собирались в лучшее из повествований, историю об историях, и не опускались в сияющие пропасти дидактичности и нравоучительности». Книга Татьяны Бонч-Осмоловской – это собранная неведомой героиней коллекция жутковатых сказок и одновременно цельное произведение, органически складывающееся из этих историй. Переосмысляя сюжеты и поэтику европейских сказочных сюжетов, классической литературы и античных мифов, автор помещает своих героев в современный тревожный мир антропологической и экологической катастрофы, населенный разнообразной флорой и фауной. Однако в центре все же оказывается растерянное и расщепленное человеческое сознание, которому в условиях неопределенности и туманности будущего остается одно – рассказывать истории. Татьяна Бонч-Осмоловская – прозаик, поэт, филолог.

ISBN 978-5-4448-2818-2

© Т. Бонч-Осмоловская, 2025

© Н. Агапова, дизайн обложки, 2025

© ООО «Новое литературное обозрение», 2025

Вступление

В мае двадцать второго проклятого года в мой почтовый ящик упало письмо с неизвестного адреса. В сабже значилось: «contes cruels». Давнее увлечение сочинениями Огюста де Вилье де Лиль Адана единственное остановило мою руку, привычно направлявшую в корзину послания, неизвестным науке образом обошедшие жесткие спам-фильтры. Сообщение располагалось непосредственно в теле письма, что было благоразумно со стороны автора. Моя любознательность не распространялась на то, чтобы открывать вложение, хоть и маскирующееся под текстовый файл. Однако я прочитала этот текст и заинтересовалась настолько, чтобы, во-первых, скопировать его в отдельную папку, а во-вторых, изучить емейл отправителя. По всей видимости, это была рассылка и мой адрес значился в слепой копии списка адресатов. Имя horaciawh в домене gmail было, вероятно, пересылочным пунктом, заведенным в безымянном интернет-кафе, через который поток писем направлялся по множеству случайных адресов, включающих и мой. Более того, следующие письма, приходящие с тем же заголовком «жестокие сказки», отправлялись с других мейлов, с приставкой Re:, Re:Re:, Re:Re:Re:, так что я предположила, что оказалась включена в неведомую группу, сочиняющую текст по принципу «сада разветвляющихся троп». Если имя первого отправителя и прочитывалось как слегка искривленное «Горация», следующие представляли собой все более нелепые сочетания букв и цифр. В этой цепочке мне слышалось приглашение вступить в игру, но я так никогда и не включилась в нее, даже если то была только игра, и так никогда и не отправила собственных сочинений на последний или какой-либо из адресов в цепочке. Дважды я писала вежливые сообщения на исходный мейл, еще похожий на человеческий, но ответов не получила. Ни к чему обнадеживающему не привел и быстрый поиск в сети людей с таким именем и инициалами, как значилось в послании, как и со всеми прочими именами отправителей. Но уже самое первое письмо вытащило меня из серой тоски, в которой я в то время пребывала, не способная ни на какую физическую или умственную деятельность. И, сама себе удивляясь, я ожидала следующего письма в состоянии, схожем с влюбленностью, растущей с каждым новым мейлом, словно бы зыбкая фигура отправителя воплощалась передо мной во плоти. Лучше, чем во плоти, – это наслаждение не требовало от меня соответствия принятым в обществе нормам факабельности, но представляло собой наслаждение как таковое. Из вышесказанного читатели вправе делать любые выводы как о моем психическом состоянии, так и о моих сексуальных предпочтениях. Я осуществляю это издание не для того, чтобы прославить собственное имя или открыть человечеству истину, до сего времени остававшуюся ему неизвестной.

Уже после пары первых писем я просмотрела корзину на предмет, не провалилось ли туда какое-либо из прошлых «contes cruels». Но в прошлом ничего подобного не было, а в настоящем в мой ящик с регулярностью три – пять, самое больше – шесть дней приходили все новые истории. Я оставила попытки разыскать их автора или авторов, полагая, что если он, или она, или же они хотели в наши непростые дни оставаться анонимными, то имели все основания и права пребывать в таковом качестве. А мне пришлось смириться с их недостижимостью, по крайней мере до той поры, пока они не захотят открыть свои личности или пока кто-либо из иных читателей жестоких сказок не окажется более удачливым в определении авторов. Собственно, это соображение и побудило меня опубликовать полученные по почте истории, ни в коей мере не претендуя на авторство, но исключительно надеясь совместными усилиями – в том числе излишне скромных получателей той же рассылки – из крошечных туманных осколков собрать лицо их создателя. Впрочем, я не исключаю возможности, что адресатом полученных мною писем была единственно я одна, а генерил их какой-нибудь случайный AI по алгоритму, составленному на основе моих предпочтений. Оттого эти истории произвели на меня такое впечатление, тогда как всякий другой читатель не найдет в них ничего забавного и удивительного. Эта версия попахивает конспирологией, однако в пользу первого аргумента говорит то наблюдение, что со времени знакомства со «сказками» я определенно стала встречать их фрагменты, сюжетные лоскутки и отдельные фразы во всяческих текстах, классических и современных, к чтению которых заново пристрастилась. Я утешала себя сознанием зеркальности образов и ограниченностью числа сюжетов, но всякий раз, когда узнавала некоторую фразу, – словно отражение запомнившейся шахматной позиции мелькало и пропадало в двери комода, всякий раз я ощущала, как мурашки бегут по коже. Странным образом, в такие моменты, когда из разрозненных ниток сказок, распределенных по пространству, я убеждалась в реальности этих текстов, я убеждалась и в реальности их авторов, и более того – в существовании их в едином со мной временном промежутке.

Аргумент об обращенности сказок лично ко мне и ко мне одной мог быть подтвержден или опровергнут только возникновением открытой обратной реакции на их открытую же публикацию. И для того, чтобы получить упомянутую реакцию, я предъявляю эти сказки читателю и ожидаю ее с дрожью, с какой не стала бы ждать представления собственного дитя взыскательному суду экзаменаторов.

Всего я получила что-то вроде пяти дюжин посланий, а после того как скудный поток писем прекратился к середине осени, ждала еще полтора месяца, перечитывая и перечитывая полученные прежде, а затем собрала их вместе и, признаюсь, слегка литературно обработала. Не редакторской, но минимальной корректорской правкой. Я не касалась жанров и стилей, меняющихся от текста к