Слезы русалки - Надежда Виданова

своей смертью грандиозное зрелище. Она лежала в гробу, одетая в свадебное платье. Волосы были укрыты прозрачной фатой, которая издалека выглядела паутиной, будто Ядвига пролежала так по меньшей мере несколько веков. На покойницу лишний раз старались не глядеть.

Анджей работал у семьи Ядвиги грумом, посему был приглашён к поминальному столу. Ел он мало, сидел в странной задумчивости и все никак не мог оторвать глаз от гроба, где навек застыли заострённые черты мертвой девушки. Когда уже подходили прощаться глаза Анджея жадно запоминали: золотая толстая цепь, серьги, кольцо с огромным изумрудом. Он перечислял в уме богатства покойницы, зная, что ночью на кладбище будет темно и нужно будет действовать быстро.

Гроб заколотили, забросали горстями земли и разошлись.

Золотая толстая цепь, серьги, кольцо с огромным изумрудом. Не забыть. Анджей настраивался. Нужно действовать уже сегодня. Пока земля ещё сырая.

Ночное кладбище встретило Анджея темнотой, лишь кресты слабо поблескивали в черноте. Он не боялся мертвецов. Ещё с детства Анджей повадился грабить могилы, и ни один покойник не восстал, чтоб напугать его до смерти. Анджей не верил в загробную жизнь. В самом деле он же не делает ничего дурного. Ну на что Ядвиге эти богатства? Могильным червям все равно что жрать, они не подавятся ее золотом. И ведь она же не древняя египтянка, что желает выкупить грехи у богов со звериными головами. Ядвига скончалась в христианской вере, что призывает отречься от мирских благ во имя благ духовных. Ядвиге драгоценности ни к чему. Семье ее тоже, раз позволили себе хоронить девицу в дорогих цацках. А Анджею все это пригодится. Он жив и не слишком богат. Всего-то он восстанавливает мирскую справедливость. Что здесь греховного? Лучше б родственнички Ядвиги раздали богатства нуждающимся, чем закапывали в землю. Анджей дураком будет, если позволит драгоценностям пропасть зазря.

" А, черт… рискну", – подумал он. Эти мысли настраивали на спокойный лад. Анджей и не заметил, как за ним плелись маленькие ножки. Судьба так захотела, чтобы Марыся стала свидетельницей его страшного деяния.

Время перестало существовать для Анджея, он не мог вспомнить как скоро лопата стукнулась о гроб. Анджей копал, горстки земли попадали девочке на щечки, пачкали ей башмачки и белые гольфы.

Анджей отшатнулся, взглянув на мертвую девицу, но заставил себя не быть впечатлительным. Всего-то кости, обтянутые кожей, которые скоро разложатся в земле. Нечего романтизировать. Да и некогда. Ловким движением Анджей снимал с покойницы толстую золотую цепь, серьги, кольцо с огромным изумрудом. Набив карманы, он принялся закапывать гроб обратно. Утирая пот, он заметил Марысю.

Анджей задрожал и попятился от дочери, словно перед ним восстала из могилы Ядвига. Кольцо с изумрудом больно впилось ему в ладонь.

– Chrystus Zbawiciel, wsparcie!4 – воскликнул Анджей и перекрестился. – Дочка, ты ли это?

Марыся не ответила, словно воды в рот набрала. Она смотрела на него во все глаза, нижняя губа дрожала.

– Пошли домой, дочка. Как это ты за мной увязалась?

До дома они шли в гробовом молчании.

Придя домой, Анджей первым делом принялся отмывать Марысю от кладбищенской земли. Перепачканную одежду он сразу сжёг. Марысю он тёр до скрипа и до боли, она не сопротивлялась. Ему хотелось отмыть дочь от своего греха.

Оставшись один, Анджей поудобнее устроился в старом коричневом кресле и в раздумье нахмурился. Не к добру Марыся застала его на кладбище.

Следующим днём они уехали подальше от этих мест. Продали цепь и серьги. А кольцо с изумрудом Анджей преподнёс дочке как подарок за молчание.

Жена возмутилась. По её мнению, Марыся была слишком мала для таких украшений. Она отобрала кольцо у Марыси и надела себе на палец.

– Ты моя единственная дочка, – Анджей, утешая, погладил девочку по волосам. – Потом оно достанется тебе.

– Когда потом? Когда мама умрет как Ядвига?

Анджей холодел, когда Марыся про это упоминала. Он дрожал в жутком холодном ознобе, глупо открывал рот и отрицательно качал головой. Вот оно наказание за тяжкие грехи.

– Прекрати, девочка, тебе привиделось. Ничего не было. Это наше семейное кольцо. Оно принадлежит и всегда принадлежало нашей семьи. Мы потомки знатных польских шляхтичей. Запомни это раз и навсегда.

– Хорошо, папа.

Мать Марыси закончила свою жизнь тем, что задохнулась во сне, как сказал себе Анджей, предпочитая не замечать голого пальца жены, который ещё вчера венчало кольцо с изумрудом. Подушка жены валялась на полу.

Когда он сообщил Марысе о смерти матери, руки девочки задрожали, она принялась открывать рот как безвольная марионетка.

– Что с тобой, дочка? – Перепугался Анджей.

Заметив его испуг, Марыся захихикала. Анджей выдохнул и забыл о дочери на целую неделю. Нужно было хоронить жену.

На похоронах матери Марыся вела себя ещё более странно, Анджею даже пришлось ее увести. Девочка билась в припадке как эпилептик, пытаясь стряхнуть с платья невидимую грязь. Марыся испуганно озиралась на могилы и кресты вокруг, впивалась мертовой хваткой в отца, как заведенная, повторяя одно слово, которое услышала тогда от Анджея: «Zbawiciel, Zbawiciel, Zbawiciel».

– Дочка, ты душила маму? – Спросил однажды Анджей.

– Нет, – Марыся задрожала всем телом. – Это не я!

– Ну а кто же? Она совсем молодая женщина, едва ли она задохнулась сама.

Взгляд отца сделался суровым, Марыся сжалась под этой суровостью.

– Скажи мне правду, – лёд в голосе отца треснул. – Скажи же, бес тебя побери.

Марыся задрожала сильнее обычного, она не могла вымолвить ни слова. В ужасе она попятилась от отца. Не зная, куда себя деть она закричала и упала на пол. Девочка неистово била пол руками и ногами, будто доски вели с ней отчаянную борьбу.

Анджей не сразу ринулся ее поднимать. Как заворожённый он смотрел на своего ребёнка, что превратился в одни бесконечные судороги.

Наконец он опустился перед Марысей на колени и провёл рукой по волосам.

– Это не я, папа, – шептала Марыся. – За ней пришла русалка. Она забрала ее. И тебя потом тоже заберёт. Всех нас.

Впоследствии Марыся часто ссылалась на присутствие Ядвиги, называя ее не иначе как русалкой. Любое грязное пятно или пыль рядом с собой она опознавала как землю с могилы Ядвиги и начинала истерить и намыливать себя и все вокруг. Анджей от всей души надеялся, что больное воображение дочери, вызванное шоком от расхищения могилы со временем, притупится.

– Выпей,