Остров Свободы - Борис Геннадьевич Цеханович

и отсутствие замкомвзода. В последней каюте, не обнаружив Воробьёва, я затормошил ближнего к себе подчинённого и когда тот открыл глаза с мутными от сна глазами, агрессивно спросил: – Где Воробьёв?

Солдат сосредоточил на мне взгляд и, уяснив, что перед ним командир взвода, ответил. Вернее, он хотел добросовестно ответить, но из-за глубокого и здорового сна, он смог исторгнуть из себя лишь невразумительные звуки: – Мууу.., м уму м уму… уууу, – и неожиданно для меня уронил голову на подушку и ровно задышал.

С внезапно вспыхнувшем возмущением, оглядел каюту, впавших в спячку солдат и заголосил изо всех сил: – Взвод подъЁЁЁЁЁЁММММММ…… ТРЕВОГАААААА! ТРЕВОГААААА! Строиться в коридоре!

Точно также проголосил возмущённую команду во всех своих каютах, при этом безумно тормоша солдат, выводя их из коматоза.

Слава богу, вбитые им в учебке армейские инстинкты сработали автоматом и безошибочно. Ещё не проснувшись, бойцы горохом посыпались со своих коек и уже через минуту строились, толкаясь и застёгиваясь в широком коридоре. Тут же крутился и непонятно откуда появившийся Воробьёв, который выравнивал и подгонял подчинённых, а когда они закончили застёгиваться и приводить себя в порядок, скомандовал: – Равняйсь! Смирно! Равнение на средиНУ!

– Вольно! – А дождавшись, когда младший сержант Воробьёв встанет на своё место, начал воспитательную работу, – вы, что, товарищи солдаты? Всё понимаю, всё знаю, сам был таким, как вы после учебки… Молодого воина кормят ноги и он постоянно находится в готовности выполнить любую задачу, с какой-либо стороны она не придёт. А вы что-то чересчур быстро расслабились. Два-три дня и вы впали в спячку…, причём днём…, да ещё после завтрака. Если вам не интересно море, острова, корабль, который вы видите в первый раз жизни…., то придётся вас встряхнуть и провести небольшое занятие по Уставам. Воробьёв, тащи сюда Устав Внутренней службы.

Через две минуты Устав был в моих руках, я сидел на табурете по середине широкого коридора. Солдат выстроил в две шеренге спиной друг к другу и поставил их тоже по середине коридора. И приступил к громкой читке Устава с первой страницы. Как по заказу бортовая качка усилилась и шеренги подчинённых стало болтать от одной стенки к другой. Я читал в слух нудным голосом статьи и с интересом смотрел, как шеренги мотались от стенки к стенке. Спящих и дремлющих в строю, как это бывает при таких читках, не было. Сначала бойцы веселились, шутили, потом стали чертыхаться, затем посыпались тихие матюки. А через час они просто угрюмо бегали от стены к стене. Ещё через час взмолился Воробьёв.

– Товарищ старший лейтенант, мы всё поняли и больше этого не повторится.

Мне тоже до чёртиков уже надоело, да и устал читать, но «упёрся рогом» – я же им пообещал воспитательную работу до обеда. Значит надо до обеда.

В двенадцать часов в наш отсек случайно забрёл парторг экипажа, понаблюдал минут десять и поинтересовался – Что тут происходит?

Услышав мои слова о воспитательной работе, он возмущённо хрюкнул и умчался, а через десять минут появился с подполковником Шкуматовым и стал ему жаловаться, что я издеваюсь над солдатами.

Подполковник Шкуматов с непроницаемым лицом выслушал стенанье гражданского политработника. Потом выслушал мои объяснения и язвительно спросил парторга – Служил тот в армии или нет?

– Ах нет!? Ну, тогда, Максим Иванович, не будем мешать командиру взвода проводить занятия, – Шкуматов взял под локоть парторга и потащил его из моего отсека, бросив напоследок через плечо, – Цеханович, потом зайдёшь ко мне.

Еле дотянул занятие по Уставам до обеда, но добился своего – бойцы были злые на меня, на корабль, на бортовую качку и на сон тоже. А когда я предупредил, что если что – то «Повторение – мать учения». Ответ был един – НИКОГДАааааа…

Шкуматов, когда я появился на его очи, махнул мне рукой отсылая – Потом…, после обеда, на совещании….

Приняв доклады от командиров рот и решив ряд мелочных вопросов, начальник эшелона сначала высказал своё виденье на состояние дел в эшелоне: – Товарищи офицеры и прапорщики, в моих планах было дать ещё пару дней на отдых, на изучение личного состава и лишь потом начинать с солдатами работать плотно. Но сегодняшний случай в первой роте, – командир роты недоумённо поднял голову и посмотрел на подполковника, – заставил меня резко изменить весь предыдущий план. Паршиков не смотри на меня так удивлённо… Ничего там у тебя особенного не произошло, но тем не менее, слава богу, что именно так и произошло. И твой командир взвода Цеханович первый отреагировал и вовремя. Причём сразу стал работать с личным составом неординарно, с выдумкой, но думаю эффективно…

Теперь все смотрели на меня, а ротный немо кивнул мне – Что там у тебя было? Но я лишь скорчил рожу, типа – Всё нормально. Потом…

– Так вот, убедившись, что в первом взводе всё нормально, взводный на месте и работает, прошёлся по другим подразделениям. Вывод один – личный состав брошен и занимается чем хочет. Хорошо если он спит, но много кто не спал. Кто сидел в каюте, кто бесцельно шатался по палубам. В одной каюте сидели две молоденьких девочки из экипажа. Так в каюте солдат набилось человек пятнадцать. Они только на плафоне не сидели. Офицеры, за кем закреплены солдаты, тоже ничем кроме как балдежа не занимаются. Ещё пару дней и у нас будут и изнасилования и падение личного состава за борт, самоубийства и чёрте что ещё… Исходя из этого, принимаю решение. С завтрашнего дня занятия. Это первое. Второе. Пошёл к капитану и договорился с ним о выделении наряда по ресторанам – двадцать человек на сутки. Пять человек пойдут в помощь механикам в трюмы к машинам. Ещё десять человек ежедневно будет выделяться экипажу в помощь на разные работы. Помимо дежурного по эшелону и его помощника дополнительно ввожу следующих лиц суточного наряда. Посыльный и два патруля. Патруль по правому борту, патруль по левому борту. Солдат и прапорщик. Так чтобы у нас были заняты как можно больше людей. Теперь по занятиям….

Со следующего дня наша жизнь покатилась по военным рельсам. Даже будущий наш начальник медицинской службы майор Антонов стал периодично собирать жён офицеров и прапорщиков и проводить с ними беседы, где он рассказывал об особенностях жизни в жарком климате. Майор был с многочисленными «тараканами в голове», любил похохмить на занятиях и после них наши жёны возвращались в ужасе – Куда мы едем?

– Боря, а ты знаешь? – После очередного такого занятия жена с содроганием в голосе вывалила