Памятник Бешеной Пехоте. Первая чеченская война - Константин Масалёв

Колонна пошла. Пошла тихонечко, не спеша. На броне почти никто не сидит, все идут пешком с двух сторон от техники. Туман немного рассеялся, зато опять полетели снежинки, которые я начинаю тихо ненавидеть. За три дня удалось поспать часов семь, и теперь такое ощущение, что туман каким-то образом проник в мозг. Туманные мысли в голове ворочаются вяло и лениво. Судя по оловянным глазам других и почти по полному отсутствию разговоров, туман успел проникнуть в мозги не только мне одному. Со стороны посмотреть, картинка еще та: грохочет и шумит только техника, а рядом вдоль дороги идут молчаливые тени с мертвыми глазами, то ли зомби, то ли приведения. Начало и конец всей этой процессии теряются в тумане, и картинка от этого кажется еще более мистической.

…Впереди раздался взрыв, и с дороги всех как ветром сдуло. Прыгаю через обочину (падать в кювет не рекомендуется – особо умные «чехи» к фугасу на дороге повадились добавлять гирлянду из мин по придорожным канавам, так что намного безопаснее углубляться на десяток шагов в лес, а не падать прямо рядом с дорогой). Из-за леса, откуда-то из густого, расползающегося тумана, с небольшим перелетом по колонне ударил пулемет. Сидели бы мы на броне – без потерь вряд ли обошлось, а так веер пуль прошел выше. Нервы сдали у очень многих сразу. Кто с криком, кто с волчьим воем и замысловатыми матами, а кто и просто за компанию – все начали расстреливать лес. Сориентировавшись в ситуации, замечаю, что пулеметная очередь из леса была единственная и больше по колонне никто огонь не ведет, но из-за массового психоза нашей безбашенной пехоты донести информацию до других нет никакой возможности. Оставалось только вжаться в землю и ждать либо когда у бойцов кончатся патроны, либо когда их кто-нибудь умудрится успокоить. С криком «Прекратить стрельбу!» замполит бегает вдоль колонны. Ему понадобилось не менее пяти минут, чтобы команда была выполнена и наступила звенящая тишина.

У нас потери – на фугасе подорвался танк, который тралил дорогу впереди колонны. Бабахнуло так, что танк опрокинуло с дороги, взрывом сорвало башню, а движок вырвало с мясом и закинуло в кусты. Все три человека экипажа – трупы, и мучиться им, похоже, не пришлось.

Как только тронулись дальше, раздался второй взрыв в середине колонны, не такой мощный, как первый, но тоже довольно громкий. Бабахнуло аккурат между двумя БМП пехоты. Ранило и контузило четырех бойцов, а вот механику-водителю БМП не повезло – он сидел за штурвалом по-походному, высунув голову наружу. Взрывной волной голову оторвало, а тело так и осталось на месте, намертво вцепившись в штурвал.

Туман почти полностью рассеялся, зато зарядил нудный холодный дождь. Наводчик Лева высунулся из башни, кричит: «Давай все на броню!», но это понятно и без него, вся банда уже рассаживается по машинам колонны, видно настал момент валить отсюда на хрен на повышенных скоростях.

Из леса выскочили уже в сумерках, и пока добирались до места ночлега, стемнело окончательно. Развести костер удалось не сразу, только залив основательно соляркой сырые от дождя ветки и периодически подливая горючее, удалось получить какое-то подобие огня. Потихоньку тело согревается и до меня начинает доходить, насколько сильно я промерз и устал.

Поход-набег-выход на Хиди-Хутор закончился, и можно подводить итоги. С одной стороны, учитывая, что это наша первая операция подобного рода, все прошло неплохо – Хиди-Хутор взяли, себя показали, вышли из села такими же боеспособными, как и заходили, и получили кое-какой опыт в общении с местным населением. А с другой стороны – не многовато ли потерь мы понесли: пятеро убитых – Десант, экипаж подорвавшегося танка и механик-водитель с оторванной головой. Плюс одиннадцать раненых: трое разведчиков были подстрелены в день штурма Хиди-Хутора, еще четверо из взвода «Зимнего» налетели на мину МОН-50 на растяжке, установленной на дереве, и четверых пехотинцев задело при подрыве фугасов на дороге в день выхода из села – «чехи» с нами таким образом попрощались, видно, чтобы мы злее были… И, учитывая потери, не следует забывать, что «чехи» не особо и сопротивлялись нашему нашествию. Если мы на каждой чеченской деревне будем терять по пятнадцать-двадцать воинов, то мы так и месяца не провоюем.

…Нет чувства победителя. Не оставляет ощущение, что «чехи» нас уделали, и душа требует реванша. Ведь мы не разбиты, не побеждены, рано или поздно мы с «чехами» сцепимся всерьез, не дадим им отступить или удрать, навяжем жесткий бой… Вот тогда посмотрим, кто кого загрызет.

Есть один вывод, который я сделал для себя: как бы там ни было, а слова «чехов» типа «Добро пожаловать в ад…», «Вы все здесь подохнете…» и прочие запугивающие речи – не более чем сотрясание воздуха и пустая болтовня. Во всяком случае, своими глазами я не видел ничего такого, что вызвало бы у меня приступ страха и ужаса, и дрожание в конечностях. «Чехи» состоят из такого же мяса, как и я, так же смертны, как и все остальные. Ну, а по поводу нашего боевого настроя – «чехи» из нашего похода должны были сделать правильные выводы. И если «чехи» наберутся сил и смелости, чтобы схлестнуться с нашим, не ахти каким мощным отрядом, мы обязательно объясним и подробно и доходчиво, кто же здесь все-таки самый главный!

Ялхой-Мохк

27.03.1996г.

… – «Крым», я «Кобра», прошел точку 263, прошел точку 263, следую дальше, прием…

Наш разведдозор на двух БМП на удалении в пару километров от основной колонны на довольно приличной скорости пылит в сторону Ялхой-Мохка. Вся дорога на карте поделена на отрезки и отмечена контрольными точками, о прохождении которых Кобра и докладывает командованию. Без всяких проблем за час мы прошли села Майртуп и Джигурты. Точка 263 – последняя перед селом Ахкинчу-Борзой. Если в Ахкинчу-Борзое с нами тоже воевать никто не станет, то нашей задачей будет остановиться на южной окраине села и дожидаться всей колонны.

Три дня до этого мы отогревались, отсыпались и отъедались после Хиди-Хутора на базе 276-ой МСП. Отвратительное настроение за три дня отдыха трансформировалось в более-менее веселое. В голове, наконец, появились светлые мысли, что все не так уж и плохо, бывает намного хуже, и для полного счастья сегодня с утра, наконец-то, вылезло долгожданное весеннее солнышко.

Хорошо идем – быстро и без проблем, видимо удача на нашей стороне. С таким везением мы вполне можем успеть взять и зачистить Ялхой-Мохк до темноты. А пока, воспользовавшись остановкой в ожидании, когда подтянется основная колонна, решаем прошерстить окраину села Ахкинчу-Борзой. Но зачистку села нам не дал провести один единственный старик, вышедший из своего дома нам навстречу. В руках у него было не оружие, не граната и даже не белый флаг. Он нес нам навстречу… хлеб.

Этого оказалось достаточно, чтобы внести легкое смятение в наши души. Нельзя ненавидеть людей, которые угощают тебя хлебом, не по-русски это… С древних времен обидеть человека, который вынес тебе хлеб – подло, кем бы он не был.

Зачистка Ахкинчу-Борзой закончилась так и не начавшись. Гордый старик-горец, прямой и независимый, как сам Кавказ, не дал зачистить и переворошить свое село, не сказав при этом ни слова! Действительно, Восток – дело тонкое… Хотя, судя по возрасту, этот дед вполне мог помнить зачистку республики по-сталински, а помня прошлое и заглядывая в будущее мог также понимать всю бесперспективность и самоубийственность сопротивления, кто знает…

Зато Ялхой-Мохк встретил нас привычно-агрессивно, с лёту давая понять, что здесь нам не рады и хлеба нам тут не дадут. Население вышло навстречу хоть и без оружия, зато всем селом. Попытка перекрыть нам дорогу женщинами и детьми закончилась ничем – БМП, не снижая скорости, помчались на толпу и чеченцы, мудро решив, что это не тот случай, чтобы испытывать судьбу, быстренько убрались с пути нашего следования, а после пары пулеметных очередей над головами и вовсе растворились с концами. Небольшое количество народа (в основном женщины) осталось молчаливо стоять вокруг какого-то здания с зеленым флагом на крыше, но так как на боевиков они явно не тянули,