Аритмия - Вениамин Ефимович Кисилевский

Ознакомительный фрагментеё принимаю, она вполне ещё в состоянии сама о себе позаботиться. Делала по утрам какую-то специальную зарядку, в любую погоду перед сном гуляла. Ногу, я потом узнал, она сломала как раз во время этой хитрой зарядки, но это так, к слову. А той соседке, с которой дружила, запретила сообщать о случившемся сыну, та сама проявила инициативу, нашла в её записной книжке Юркин номер телефона. Меня Ирина Семёновна тоже не сочла нужным, как она выразилась, обременять.

К удаче моей, лежала Ирина Семёновна в травматологическом отделении больницы недалеко от моего дома, куда привезла её скоропомощная машина. Ей повезло меньше – репутация у этой больницы была неважнецкая. И не в том только дело, что состояла она из убогих, основательно траченых временем корпусов, а палаты в них были в большинстве своём огромные, несуразные, человек на шесть-восемь каждая, с одним на всех туалетом в конце длинного коридора. Не однажды мне доводилось там бывать, впечатление оставалось тягостное. А уж травматологическое отделение, где большинство больных неходячие, лечатся долго, а санитарок днём с огнем не сыщешь – самое там захудалое и запущенное. Как-то исторически так сложилось, что сильными, знающими профессионалами никогда эта больница похвастать не могла, не приживались они в ней и не стремились попасть туда больные. Не гоже и не принято хаять коллег, не порядочно это, но, как говорится, из песни слова не выкинешь. Не повезло, одним словом, Ирине Семёновне.

Я навестил её следующим днём, благо принимал во вторую смену и первая половина дня была у меня свободна. Описывать прелести её палаты теперь уже нет надобности, куда сильней обескуражило меня другое – замурована она была в чудовищный гипсовый корсет, переходящий в так называемый «сапожок». Я не травматолог, особыми знаниями в этой сфере не владею, могу лишь сказать, что такой примитивный способ иммобилизации применяли ещё при царе Горохе. Встретился с её лечащим врачом, молодым, но отяжелевшим уже парнем в измятом халате. Я, заглянув в ординаторскую, извинился, представился, давая понять, что не обычный я посетитель и как его коллега вправе рассчитывать на соответствующее к себе отношение. Нисколько, однако, этим его не колыхнул, велел он мне подождать, и проторчал я за дверью, дожидаясь, пока позволит он мне приблизиться к его столу, не меньше получаса. Хотя никого, кроме него, в кабинете не было, мог бы он на несколько минут оторваться от своей писанины или чем он там занимался. И разговаривать со мной мог бы полюбезней, хотя бы потому ещё, что по возрасту в сыновья мне годился.

Но он в этой истории особой роли не играет, могу лишь дополнить, что и познаниями своими он меня тоже не впечатлил. Тем не менее всё интересовавшее меня я у него выведал, а обсуждать ситуацию с ним не имело смысла, нужен был по крайне мере уровень заведовавшего отделением. С ним повезло мне больше, к тому же узнал он меня, где-то мы с ним пересекались, легче и проще было общаться. К тому же во всех отношениях не чета он был тому своему быдловатому ординатору. Речь я, естественно, завёл об этом злополучном «сапожке», в котором Ирине Семёновне наверняка туго придётся. Я, повторюсь, знаком с травматологией лишь постольку поскольку, но есть вещи очевидные, известные даже не медику. Переломы шейки бедра, особенно в пожилом возрасте, грозны прежде всего осложнениями. Страдалец этот вынужден длительное время лежать пластом, в таком корсете вообще без вариантов, порой месяцами. И ещё не самая большая беда, что это мучительно, жизнь делается невыносимой. Для немощных стариков это вообще почти всегда приговор. Уже потому, что из-за плохого кровоснабжения сращение костей у них более чем проблематично. И быстро погибают они от тяжких и неминуемых бед – застойной пневмонии, переходящей в отёк легких, острой сердечной недостаточности, с которыми не в состоянии порой справиться никакая медицина. И совершенно иные, несопоставимые перспективы у тех, кому проводят эндопротезирование. Такие операции нынче сплошь и рядом делают даже в не самых цивилизованных странах, давно позабыли об этих пыточных корсетах и сапожках.

Это я не сомнительную свою эрудицию демонстрирую, это я поясняю, зачем искал зава отделением и чего от него хотел добиться. Не говоря уж о том, что Ирина Семёновна, профессор медицинского института, обучавшая не одно поколение врачей, вправе была рассчитывать на другое к себе отношение. И что, как выяснилось, этот зав отделением не поинтересовался, какая поступила к нему пациентка, а Ирина Семёновна не афишировала себя, решающей роли не играло.

В беседе с ним многое для меня прояснилось. Главная причина – самая банальная: нет в отделении этих эндопротезов, тут даже при всем желании ничего изменить было нельзя. Я возразил, что можно ведь занять у кого-нибудь, такое у нас в порядке вещей, и сейчас ещё не поздно. Ответил он, что дело это проигрышное, их давно нет ни у кого в городе, уж ему-то хорошо известно, все в таком же положении. К тому же конец года, все лимиты исчерпаны. Я сказал, что не те сейчас времена, чтобы невозможно было чего-то достать. Я, в конце концов, куплю этот протез. Он остудил мой пыл, сказав, что сомневается, способен ли я выложить за качественный импортный, а говорить можно лишь о таком, протез почти четверть миллиона. Рассчитывать приходится на государственную подмогу. И надо ещё быть уверенным, что досталось тебе именно то, что нужно. Он, а печальный опыт такой имелся, не советовал бы вставлять протез, купленный где-нибудь на стороне и неизвестно у кого. Того и гляди нарвёшься на контрафактный. Я не поверил, что нет в городе человека, способного решить этот вопрос, опять же не то сейчас время, перестройке уже почти два десятка лет.

– Почему нет? – пожал он плечами, – есть. Но слишком высоко он сидит и не так-то просто до него достучаться. Там против лома нет приема.

– Наш министр, что ли? – предположил я.

– Не министр, зам его, этими вопросами ведающий. Вы просто, я вижу, в этих делах не в курсе, иначе знали бы, как и, главное, кем это делается. Не на всякой кобыле к нему подъедешь – абсолютная монополия, мэр города отдыхает.

– Так научите меня, если вы в курсе, какая нужна кобыла, – попросил я. – Разве Ирина Семёновна не заслужила?

– Тут разве чему-то учить надо? – снова усмехнулся он. – Вы, между нами, знаете, сколько стоит его подпись?

Я начал заводиться. Послушать его, так ни на кого управы нет. В конце концов, вовремя я вспомнил, у меня

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---