Место клизмы изменить нельзя. Рассказы морского доктора - Михаил Сорин

– Какие на хрен «ангелы хранители»? – Взвился, было, мой тезка, но услышав звук заводившегося двигателя «Нивы», решительно произнес: – едем, «Бог не выдаст, свинья не сиест.

И мы прыгнули на заднее сиденье. Саванна проглотила нас вместе с дорогой. Узкий луч, светящихся в кромешной темноте фар, вырывал участки змеившегося под колесами асфальта. В наступающей по краям высокой траве что-то чавкало, подвывало и булькало.

Лишь бы не стреляло, мелькнуло у меня в голове, и в это время впереди раздался треск ломающихся сухих веток.

– Где-то стреляют, – произнес водитель и начал сбавлять ход.

И тут из-за поворота показалось зарево пожара. Деваться было некуда, и мы подъехали поближе. Горел блок – пост. Людей не было видно. Прямо на дороге валялся сломанный шлагбаум. Он преграждал нам движение. Машина резко затормозила. Мы с Михаилом Юрьевичем выскочили на дорогу и стали убирать препятствие. Вдруг опять раздались выстрелы. Стреляли явно в нашу сторону. Одна пуля просвистела прямо над моей головой.

– Бьют прицельно, уходим, – закричал командир.

Мы бросились к машине, которая уже медленно начала движение. Выстрелы приближались. Нас явно брали в кольцо. Паники в голове не было, нужно было просто успеть. И мы успели. Машина сразу начала набирать ход, как только мы оказались на заднем сиденье.

– Гони, мать твою, – заорали мы в один голос.

Водитель понял нас без перевода, тут было не до выбора, на чьей стороне служить лучше. Пуля, не выбирает кто за кого и какие у вас в голове перспективы. В воздухе стоял запах гари и дыма, к которому примешивался неистребимый привкус копры. Так здесь называется сушеный кокосовый орех, который своим специфическим ароматом пропитал всю африканскую атмосферу. Выстрелы постепенно стихали. Погони за нами не было. Часа через четыре мы прибыли на место. Наш лихой водитель подъехал к причалу. Где-то там в дали мерцали огоньки, возможно, там были наши. Тихо и ласково шумел прибой и совсем нереальными казались предыдущие события. Только сердце продолжало биться гулко и тревожно, и ноги не хотели идти, словно кто-то наполнил их ватой вместо мышц.

– Мульту убригаду, асталависта (спасибо, до встречи) – произнес водитель.

– Буэнос ночи (доброй ночи) – ответил командир.

«Нива» прощально моргнула фарами и растворилась в тропической ночи.

– Где-то тут должен стоять польский сухогруз, я знаю капитана. Мы от него выйдем на связь и вызовем катер.

Через полчаса блуканий по пирсу мы наконец-то наткнулись на стоящее у стенки судно. Вызвав через вахтенную службу капитана, поднялись в его каюту.

– Что паны такие бледные? – начал он после обыкновенных слов приветствия, – может вам налить водки?

– Конечно, налить, – потеряв всякую совесть, сказал я, – и желательно в стакан.

– Видимо дорога была не из легких, – проявил он опять свою догадливость.

Я, молча, взял предложенный стакан и залпом выпил. Михаил Юрьевич сделал тоже самое.

– Вода? – спросил я, не почувствовав вкуса.

– Какая вода? – оскорбился поляк. Он тут же налил себе из бутылки, сделал глоток и покачал головой, – совсем не вода, «Кристал», лучшая польская водка, еще налить?

– Конечно, – вступил, наконец в разговор командир, – и где у вас, если можно, связь, мне надо связаться со своими чтобы вызвать катер.

– Нет проблем, вот еще водка, а вот «Моторолла».

Выпив по второму стакану, я опять не понял вкуса, но, чтобы не обидеть радушного хозяина ничего не сказал.

– А вот, кажется, и ваши.

За иллюминатором раздалось знакомое тарахтение движка нашего катера.

Через двадцать минут мы поднимались по трапу родного плавучего дома. На шкафуте собрался почти весь экипаж.

– Как добрались? Что с Диной? Доктора качать, у него сегодня День рождения.

Мы не успевали отвечать на вопросы, а нас уже куда-то тащили. В конце концов, я и мой спутник, он же командир, оказались за празднично накрытым столом. Я налил себе русской водки и, не дожидаясь тоста, выпил и через несколько минут она меня достала. В голове зашумело, лица друзей куда-то поплыли, напряжение спало и мне вдруг по-настоящему стало страшно. Почему-то показалось, что если бы нас захватили в плен, то обязательно должны были убить и съесть, или нет, сразу съесть. Я попытался встать из-за стола, рассказать какая нас ожидала страшная участь, но Витаминыч, внезапно поняв мое состояние, дружески обнял меня за плечи и произнес:

– С Днем рождения и того, и этого, а все подробности потом.

Через три месяца перед самым нашим уходом к родным берегам привезли нашу Дину Ивановну, живую и здоровую, а подробности мне разрешили рассказать только сейчас, когда все уже давно позади и даже нет той страны, которой мы присягали и честно служили.

Крыса

Глава первая

К крысам у меня особое отношение. Нельзя сказать, что я их боюсь, просто не люблю или точнее сказать опасаюсь. Все началось со случая, о котором я вспоминаю с легким ужасом. Детство мое прошло в маленьком военном городке на севере Дальнего Востока, кругом были сопки и вековая тайга. Дома, в которых мы проживали, были, мягко выражаясь, с минимальными удобствами. Свет чаще всего был от керосиновой лампы, а обед мама готовила на керогазе, еще где-то надо было хранить дрова, поэтому наши папы соорудили сараи, где были и дрова, и керосин, а в специальных вырытых в вечной мерзлоте погребках хранили кое-какие продукты. Однажды мы подверглись нашествию крыс. Они не пошли в дома, а оккупировали сараи. Заходить туда стало просто опасно. Во-первых, размерами они были с большую кошку, грязно рыжего цвета и очень агрессивные. В первую очередь ими были уничтожены все наши продовольственные запасы, после чего они расположились в поленницах дров, помещаясь в них самым непонятным образом, вывешивая наружу только хвосты. Мы, дети, ужасно боялись этих шевелящихся розовато-колючих придатков и прежде, чем войти в сарай, брали с собой камни и бросали их в сторону поленницы, пока хозяева хвостов не убирались куда-то вовнутрь, сопровождая свое отступление ужасным визгом. Иногда после отступления могла последовать и ответная атака. Кто-то посоветовал поймать одну из них, облить керосином и поджечь, якобы остальные после этого сбегут. Взрослые попробовали, кончилось тем, что от горящей крысы половина сараев просто сгорела. И тогда вспомнили об Орочах. Орочи были представителями местного коренного населения, короче говоря, аборигены Дальнего востока. Откуда они пришли и когда, никто не знает. Известно только, что, когда русские мореплаватели открывали эти земли, Орочи здесь уже жили. Они, как тогда, так и сейчас занимались рыболовным промыслом и охотой. Ходили в красивых одеждах, сшитых из оленьих шкур и расшитых затейливым орнаментом. Говорили даже, что это потомки североамериканских индейцев, не знаю, но у них был свой шаман, который заменял и верховный совет, и юридические органы, и медицину. К нему-то мы и обратились, шаман, попыхивая трубкой глядя на костер, долго раздумывал, прежде чем ответил:

– Надо, однако, делать «крысоеда», т.е. поймать штук десять, пятнадцать крыс, посадить их в железную бочку, кушать, не давать. Одна оставшаяся в живых и будет «крысоед». Потом выпустите её на свободу, «крысоед» начнет пожирать своих соплеменников, оставшиеся в живых, убегут – он крепко затянулся трубкой, вздохнул и замолчал, теперь уже надолго.

На том и порешили. В бочках недостатка не было. Крыс наловили, как было велено и на две недели закрыли. Сдохли все. «Крысоед» не получился. Но рыжие оккупанты неожиданно куда-то сами по себе исчезли, и никто так и не узнал причины их внезапного отступления. Прошло много лет.

Глава вторая

Я закончил медицинский институт, и совершенно неожиданно для себя и, наверное, и моих близких, стал профессиональным моряком. И тут мне пришлось столкнуться с крысами еще раз и не единожды. На кораблях, где я теперь проводил большую часть своей жизни, проводя медицинское