Доктор, не споткнитесь о поребрик! - Жанна Юрьевна Вишневская

Глава десятая

Неотложная помощь,

или Будет толк!

Пересменка в неотложке началась около семи утра. Лихачев был злой и голодный. Злой – потому что его заставили взять группу студентов вместо заболевшей Рудиной. А голодный он был всегда.

Студентов Лихачев не любил. Болтаются под ногами, толку от них никакого, а в неотложке счет часто идет на секунды. Это не телевизионный сериал, где три дня думают, что делать при отслойке плаценты, и в результате у румяной, замазанной бутафорской кровью актрисы почему-то каждый раз удаляют матку. Интересно, почему продюсеры не приглашают хоть мало-мальски квалифицированных консультантов? Любой студент-двоечник скажет, что при отслойке плаценты счет идет даже не на часы – на минуты, а то и секунды.

Было такое и в его практике, когда привезли молодую женщину с болями в животе на тридцать пятой неделе беременности. Только подключили мониторы, и вдруг как рвануло кровотечение – будто плотину прорвало. Все в крови влетели в операционную, за две минуты акушеры кесарево сделали, ребенка вытащили белого, с мучнистыми вялыми ручками и ножками. Ноль по шкале Апгар. Тут же педиатр-реаниматолог интубировал новорожденного, катетер в пупочную вену и в кувезе в реанимацию, а акушеры тем временем проводили прямой массаж матки и лили питоцин в вену, чтобы матка сократилась. Удалять – последнее дело. Матку спасли, ребенка – нет. Все это Лихачеву, который принимал беременную, позже коллеги рассказали. Это только в кино врач неотложки все сам делает: и трепанацию черепа, и коронарографию, и специализированные операции, а в реальной жизни у каждого свои четкие обязанности. В приемном отделении каждая пара рук на счету.

Случалось Лихачеву, конечно, и роды принимать. Один раз прямо на парковке, только руки подставить успел. В другой раз у женщины выпадение пуповины в родах, а все заняты: акушеры – на кесаревых, два экстренных одновременно случились, а студент выпускного курса обычные роды принимал. Хорошо медсестра была опытная, быстро разобралась – пуповину внутрь полностью раскрытой шейки матки засунула и руку вытащить боится, потому что опять может выпасть, а там и до асфиксии плода недалеко. Так в операционную и въехали. Пока Лихачев мылся, сестра руку из роженицы не вынимала. Одна от боли орет, другая – от стресса. Лихачев в темпе руки простерилизовал, разрез кожи и подкожной клетчатки сделал и только тогда разрешил сестре руку вытащить. Ребенка после этого в течение минуты извлекли, хорошо, что у женщины уже была эпидуральная анестезия, а то еще пару минут на интубацию потеряли бы, а это жизни ребенка могло стоить.

Нет, неотложка – не кино.

Это все Лихачев студентам хотел рассказать, но передумал. Не любил он студентов! Но хочешь – не хочешь, а начинать смену пора.

– Ну что, товарищи студенты…

Хотел сказать шутливо, а получилось с издевкой. Студенты почувствовали, напряглись все, сбились в кучу и смотрят выжидающе и настороженно. Плохо начал разговор, сам сразу понял. Ребята и так слегка напуганы, первый день в приемном, а тут еще он со своим гонором. Но лучше сразу расставить все точки, чтобы не рассчитывали на поблажки и тем более на панибратство.

– Давайте сразу договоримся: кто хочет идти домой, пусть сразу мне скажет – и свободен. Остальные могут просто ходить за мной и молчать, а кто уж очень хочет работать, идите к старшей сестре или санитарке, они вас пристроят.

Студенты недовольно загалдели, но тут же обиженно стихли. Все-таки не первый курс, уже за плечами госпитальные предметы и даже некоторый опыт помощи в хирургических операциях. Ассистировали, держали инструменты, даже на родах помогали. Все ждали курса в неотложном отделении, чтобы поднабраться опыта и знаний, а им что предлагают? Санитарами работать? Обидно и несправедливо. Лихачев заметил недовольные взгляды и про себя усмехнулся. Точно нажалуются. Ладно, одну смену он их потерпит. Или они его.

Спасибо хоть не в штатском, а уже переоделись в хирургические костюмы.

– Так, теперь обувь. Вот вы и вы! Можете быть свободны, мне ваш педикюр до лампочки. Быстро обувь поменять, самые лучшие – резиновые сабо, они отмываются легче. На вас скоро польется все, что есть в организме, от мочи до спинномозговой жидкости. Кровью ноги вымоете, если травмы привезут. А если кровь заразная?

И такое в жизни Лихачева случалось. Привезли парня с желудочным кровотечением. Рвота фонтаном, и все на Лихачева, а что делать? Мыться некогда. Надо было срочно стабилизировать, пока гастроэнтерологи не прибежали с зондом. Вены слабые, тонкие, следы от иголок – понятно, значит, наркотики, а следовательно, и риск заражения высок, а Лихачев по уши в крови, даже на лицо попало. Пока анализы сделали и выяснили, что пациент не заразный, чуть не поседел.

Это он только подумал, но не сказал. Ни к чему такие подробности. Так, от двух избавился. Обе студентки, все в слезах, убежали переобуваться. Но вещи, похоже, оставили, даже в раздевалку не зашли. В чем были, на улицу выскочили. Значит, вернутся. Пересчитал всех оставшихся по головам и велел:

– Ждем меня здесь, никуда не расходимся, я сейчас вернусь и начнем работать.

* * *

В ординаторской уже собралось полно народу. Взмолился:

– Ребята, мне с десятью не справиться – или они меня убьют, или я их, потом сяду, а вам мои смены отрабатывать!

– Отвали, Лихачев! Сам разбирайся! – И доктор Смелков хлопнул дверью, что-то дожевывая на ходу.

– И много их у тебя сегодня?

– Пятнадцать! – нагло соврал Лихачев.

– Ладно! Возьму двоих, но ты со мной поменяешься следующей сменой! Выйдешь в воскресенье в ночную? – предложила зам заведующего Леонова.

– Елена Викторовна! У брата день рождения, ну вот никак не могу! – на ходу придумал Лихачев.

Все заржали, и он понял, что глупо попался.

– Не ври ты, Лихачев! Нет у тебя никакого брата! – Леонова поднялась с дивана, заканчивая разговор. – Короче, выходишь или нет?

– Ладно, ладно, выйду, только заберите вон того с длинными волосами и еще ту, с маникюром. – Лихачев ткнул пальцем через застекленную дверь в сторону студентов. – А заодно скажите ей, что еще раз с красным маникюром придет, так я ей лично его наждачкой сниму.

Это он зря сказал. У Леоновой самой руки ухоженные, красивые. Даже, можно сказать, благородные. Поговаривали, что у нее в роду то ли графы, то ли кто-то еще голубых кровей.

Пока не обиделась, Лихачев быстренько выскочил из ординаторской.

И не то чтобы он совсем против маникюра был – в конце концов, какое ему дело? Ну, красивые ногти у доктора, и ноги, и