ЧП районного масштаба - Юрий Михайлович Поляков

на друга и смеялись до судорог. Когда же, захлебываясь, Шумилин дома пересказал случившееся Гале, она ничего забавного не обнаружила. Вероятно, то был чисто профессиональный юмор, понятный только аппаратчикам.

…В отделе учащейся молодежи Комиссарова посадила перед собой инструктора Наташу Потапенко, заведующую пионерским кабинетом Шилдину и режиссера районного Дома пионеров и школьников Борщевского. Комиссарова вдохновенно импровизировала на тему приветствия слету:

— Нет… Не так. Стойте! Я вижу!! В левом проходе фанфаристы, в правом — барабанщики, на балконе поднимаются буквы «ВСЕГДА ГОТОВ!». А можно еще в центре огонь из красных платочков?

— В принципе можно, — отвечал режиссер.

— Прекрасно! Значит, зажигается огонь, и выходит группа чтецов. Что с текстом?

— Текст готов, — успокоила Потапенко.

— Хорошо получилось! — добавила Шилдина. — Прозу сами написали, стихи переделали из приветствия позапрошлой отчетной конференции.

— А не узнают стихи?

— Кто же текст слушает? — удивилась Наташа. — Все на детей смотрят.

— Детей-то толковых набрали? А то в прошлый раз девчонка от испуга со сцены убежала, а фонограмма орет: «Мы, ребята-октябрята…» Кошмар!

Первый секретарь усмехнулся и пошел дальше по коридору. В отделе студенческой молодежи оказалось сразу три заведующих: хозяйка кабинета Надя Быковская, Иван Локтюков и Олег Чесноков.

Надю Шумилин знал еще по пединституту и, возглавив райком, забрал ее к себе. Сейчас она уже сдала кандидатский минимум и рвалась на преподавательскую работу, но первый ревниво не отпускал. Иван был широко известен району, особенно мальчишкам, не столько как глава отдела спортивной и оборонно-массовой работы, сколько как руководитель секции самбо и человек, расшибающий кирпичи ребром ладони. У Быковской с Локтюковым, судя по всему, дело шло к комсомольской свадьбе. Чесноков, надо полагать, рвался в свидетели.

— Хуже всего, если это какие-нибудь… — осекся завспорт, увидев в дверях начальство.

— Большая тройка! — улыбнулся первый секретарь.

— Потсдам! — подхватил Олег. — Обсуждаем участь преступников.

— Далеко еще до Потсдама, — хмуро пошутил Локтюков.

— Не звонил Мансуров? — поинтересовался у него Шумилин.

— А что ему звонить, он у меня в отделе с оперотрядниками беседует, тебя, по-моему, ждет. Я нужен?

— Пока нет. А ты, Олег Иванович, зайди ко мне перед аппаратом.

— Понял.

— Вы тут слет не прообсуждаете? Смотрите, на планерке по всем позициям проверю.

Шумилин вышел и дальнейшего разговора слышать не мог, а жаль.

— Что-то наш командир невесел, — посмотрел на закрывшуюся дверь Чесноков. — Видно, ему Ковалевский основательно вломил! Некстати это первому сейчас, ой, некстати…

— Сейчас? — переспросила Быковская. — А что такое?

— Чем вы только на работе занимаетесь! — пожал плечами заворг. — В горком на место Шпартко его хотят взять.

— Я не знала… Ну и правильно! Там как раз такой, как Шумилин, нужен.

— Пока Коля с хулиганами не разберется, я думаю, он нигде нужен не будет.

— А почему он должен отвечать за каких-то негодяев? Они, наверное, к нашему району и отношения не имеют!

— Во-первых, на то и ответработники, чтобы за все отвечать, а во-вторых, для того, чтобы выяснить, кто эти хулиганы, их нужно найти сначала! — назидательно объяснил Чесноков.

— Так я и говорю, — вернулся наконец к прерванной мысли Локтюков. — Самое худшее, если это какие-нибудь случайные ребята, приезжие, например, — тогда труднее всего найти.

— А ты своих спрашивал? — Надя имела в виду подростков из локтюковской секции.

— Они говорят: если б знали — сами привели.

— У меня до сих пор в голове не укладывается… — Быковская приложила пальцы к вискам. — Какими же негодяями нужно быть!

— Ты, Наденька, психологию учила, — улыбнулся Олег. — Есть такое понятие — ролевое поведение. Возможно, наши налетчики окажутся образцовыми комсомольцами. Просто в пятницу после работы они взяли на себя роль хулиганов и хорошо ее исполнили. Шучу!

— Ничего себе роль! — пристукнул по столу каменной ладонью заведующий спортотделом. — Что-то непонятно…

— А что тут непонятного? Всякое бывает: человек может и в райкоме работать, руководить себе подобными, а вышел за порог — и уже совсем другая роль. Не бывает так разве?..

— Подожди, — начала Надя, — значит, одна сцена — райком, вторая — семья, третья…

— А если еще малые сцены считать! — поддержал Чесноков.

— Значит, везде роли? А где же сам ты? Что-то ведь в человеке всегда постоянно!..

— Не меняется роль, которую он придумал для себя. А обществу прежде всего важно, как ты владеешь социальной ролью, и только потом — что ты при этом думаешь и чувствуешь.

— Подожди… тогда получается, активная жизненная позиция, убежденность — то, что мы требуем от комсомольцев, — всего-навсего обыкновенное знание роли или сценария? Так выходит?! И какую тогда роль исполняем мы?

— Лично я сейчас исполнял роль циника и тайного карьериста, — нашелся Олег, которому разговор уже перестал нравиться. — Как, ничего?

— Очень хорошо, как в жизни! — серьезно похвалил Локтюков.

…А Шумилин тем временем направился было в спортотдел, но задержался возле пропаганды. Стол Мухина традиционно пустовал. Хомич говорил с выступающим на слете печатником из типографии «Маяк», Шумилин мысленно пробежал глазами список ораторов и вспомнил, что зовут парня Сергей, а фамилия не то Лопухин, не то Полунин.

— Как ты начнешь? — допытывался тем временем инструктор.

Парень разводил руками.

— Начнешь ты, как все: «Товарищи!», — объяснял Валера и разборчиво записывал на листе бумаги. — Вы откликались на призыв хлопчатобумажного?

— А как же!

— Пишем: «…подхватив пламенный призыв комсомолии хлопчатобумажного комбината, я и мои товарищи взяли обязательства…» Какие обязательства вы взяли?

— Выработку, значит, с 11 до 11,5 тысячи листов-оттисков в час довести, и экономия бумаги — одна тонна в квартал… А вот про то, что директор, когда мы ансамбль хотели…

— Подожди! Про недостатки в конце скажешь. Пишем: «…тонна в квартал. Сегодня мы можем рапортовать слету, что…» Что мы можем рапортовать слету?

— Значит, выработка у нас теперь 12 тысяч листов-оттисков, а экономия — 1,5 тонны… А про ансамбль?

— Подожди-подожди! Пишем: «2 тонны в квартал (Аплодисменты)».

Увидев первого секретаря, оба встали: инструктор по-аппаратному, нехотя, а печатник по-солдатски резко — наверное, недавно из армии пришел.

— Над выступлением работаем, Николай Петрович, — доложил Хомич.

— Вижу, Валера. Да ты садись. И ты, Сергей, садись! — разрешил Шумилин в традициях комсомола тридцатых годов, когда все — от секретаря ЦК до рядового члена ВЛКСМ — были на «ты».

— Так что у тебя все-таки с директором вышло — не поддержал?

— А то поддержал! — возмутился парень. — Как комсомольцы повышенные обязательства берут — так порядок, а как мы с просьбой какой-нибудь — так его нет! Вы бы, Николай Петрович, ему позвонили!

— Вот так, да? Позвоню. А ты, Сергей, об этом на слете скажи обязательно, скажи, как есть на самом деле! А красивых слов и без тебя достаточно наговорят.

…Возле сектора учета, как всегда, была очередь. Здесь вставали на учет, снимались с учета, выбывали из комсомола по возрасту. Девочки из сектора быстро находили в