Тест для настоящего мужчины - Ольга Федоровна Берг

не собираюсь, ни думать, ни обсуждать тот бред, что лезет тебе в голову. Я не хочу тратить время впустую, — остервенело, доносил до отца всю никчемность его затеи. — Ребенок мертв. Папа! Поисками правды ты его не воскресишь. Ты не господь бог. Отец!

— Я и не претендую на его роль, — сравнение не понравилось, но он не стал заострять на этом внимания, точка зрения сына волновала куда больше. — Я переживаю за тебя, Артем.

— За меня? — недоумение сорвалось с языка.

— Твоя жизнь пуста.

— Пуста? — Артем прищурился, что-то подобное он совсем недавно слышал. Неужели эта пигалица рассказала о том, что произошло между ними в машине. Пожаловалась?

— Твое сердце и душа пусты. Тебя нисколько не задело то, что стало с Ульяной, а ведь ты с ней спал, и она потеряла вашего ребенка.

Отец, по мнению Артема, необоснованно обвинял его в чужих проблемах. И все это с подачи Лизы, в этом он не сомневался. Что ж, ей придется ответить. Он направился к выходу, но задержался у дверей.

— Я не собираюсь заботиться об опустившейся женщине, — брезгливо скривился, вспоминая внешность бывшей подружки. — Каждый сам строит свою жизнь, — четко озвучил свою позицию.

— Ты мог бы съездить к ней и просто поговорить, — предпринял ещё одну попытку достучаться до сына Виктор Андреевич.

— Этого не будет, — отчеканил Артем. — Роль спасителя не по мне, — оскалился и открыл створку, делая шаг за порог, но вдруг остановился, решил предупредить родителя, чтобы в дальнейшем не возникало вот таких разговоров. — А то, что касается Лизы, позволь мне решать самому, — и, оставив отца в раздумьях, вышел из спальни.

Виктора Андреевича позиция сына не устраивала. В отличие от Артема он чувствовал вину за то, что произошло с Ульяной, и хотел это исправить. Он рассчитывал на его поддержку, а сынок дал четко понять что ему плевать и тем самым не оставил отцу выбора. Старший Лисовский никогда не был сторонником шантажа, но другого выхода не видел. Бросив печальный взгляд на закрывшуюся за наследником дверь, он потянулся к тумбочке на поверхности которой лежал мобильный.

— Рад тебя видеть, — лицо анестезиолога Мишки сияло, он улыбался во все тридцать два зуба.

— Привет, Миш, — вздернула уголки губ вверх Лиза, — проходи, — пригласила топтавшегося на пороге коллегу.

— Ты уже закончила прием? — в два больших шага он пересек кабинет и плюхнулся на предложенное место, не сводя одухотворенного взгляда с девушки.

— Да, на сегодня все, — устало вздохнула Лиза, наводя порядок на столе. — А ты что-то хотел? — она поднялась с места, накинула на плечо сумочку, давая понять мужчине, что ему тоже пора.

Она относилась к Мише, как к коллеге, как к другу, но не более. Лиза знала о его симпатии к ней и чувствовала себя неуютно рядом с ним, потому что не могла ответить взаимностью.

А Миша не терял надежды и осторожно ухаживал за девушкой, следуя пословице "Терпение и труд все перетрут".

— Хорошо, что ты снова здесь, — в его голосе слышалась недосказанность, словно он боялся озвучить свои настоящие чувства и получить в ответ осуждение. Он галантно открыл дверь, пропуская девушку вперед, робко поглядывая на неё. — Я не верю, тому, что поговаривают о причине твоего возвращения, они просто тебе завидуют.

Странная и неожиданная поддержка огорошила Лизу. Она остановилась, и повернулась к Мише, с удивлением смотря на него. С самого утра персонал больницы поглядывал на неё с подозрением и шептался между собой, строя всяческие предположения, почему она отказалась от работы в семье Лисовских. Лиза догадывалась, что без участия Маши здесь не обошлось. Ей не было дела до пересудов коллег, до этого момента она считала, что и Миша не обращает внимания на сплетни, не слушает их, но видимо ошиблась.

Удивление, смешанное с осуждением в глазах девушки ушатом холодной воды окатило ухажера. Он в растерянности поджал губы и лихорадочно соображал, как же быть. Зная характер коллеги, Миша с отчаянием понимал, что теперь ему поможет только чудо. От напряжения взмокли ладони, и он вытер их об форменные брюки.

Нервозность мужчины, почему-то позабавила. Он выглядел таким беспомощным и беззащитным, что Лизе стало жалко незадачливого ухажера, и она улыбнулась. Улыбка вышла добрая и светлая. Миша воспарял духом, расправил плечи и, приказав себе действовать решительно, взял девушку за руку. Она не отдернула её, и это придало уверенности, что у него есть шанс завоевать девушку.

Настроение было ни к черту и виновата в этом только она — мелкая пигалица. Она не только трусливо сбежала, но и настроила отца против него. Как и когда она это сделала, его не волновало. До её появления в их семье отец принимал его мнение. Да, они частенько спорили, но все их стычки заканчивались мирным рукопожатием. А сегодня он увидел в глазах отца разочарование. Разочарование в нем и это оказалось неприятно. Такого Артем стерпеть не мог. Он спросит с чертовой пигалицы за испорченный день, за мысли о ней в его голове, за то, что на кончике языка сохранился сладкий вкус контуров её губок.

— Твою мать, — выплюнул Артем на приветствие дежурной медсестры. Приоткрытый ротик молодой девушки в немом возмущении и округлившиеся глаза привели его в чувство. Он поспешно извинился и поинтересовался, где можно найти Колесову Елизавету Валерьевну.

— У неё прием в поликлиническом отделении, — хлопала глазками медсестра, мило улыбаясь.

— Где? — прикрикнул Артем, на замечтавшуюся девушку. Она вздрогнула и, произвольно махнув рукой в сторону, чуть слышно промямлила: "Там".

Лисовский-младший ринулся в указанном направлении, не обратив внимания, как молоденькая медсестра ответила на звонок мобильного и затрещала, словно сорока, бросая в его строну любопытные взгляды.

Он заметил Лизу сразу, её стройные, изящные линии ни с кем невозможно перепутать. Она разговаривала и мило улыбалась долговязому мужчине в медицинской пижаме, а он держал её за руку.

"Какого хрена он прикасается к ней. Пигалица принадлежит ему, и никто не имеет права ни трогать, ни смотреть на неё. Она его". — Артем побежал по коридору, подобно разъяренному быку, что несся по арене к матадору, машущему плащом.

— Позволь угостить тебя кофе, — удовольствие от ощущения её теплых пальчиков в его руке расплылось по лицу.

— Когда и во сколько, — он выглядел таким расстроенным и растерянным, что Лиза не смогла отказать.

Это всего лишь кофе и ничего больше. Или стоило прислушаться к совету подруги и подумать о себе, а Миша не совсем плохой вариант. Куда приятней нахального Лисовского. Подсознание усмехнулось горячим дыхание у её ушка.