Вальс душ - Бернард Вербер

Теперь он подолгу рассматривает каждый рисунок, потом принимает решение.

– Хорошо, пойдемте.

Рафаэль ведет Эжени по коридорам, приглашает ее в тесный узкий кабинет, усаживается за свой рабочий стол и включает ноутбук с волшебной программой. На экране написано: «5W copyright Raphaël Hertz».

Он фотографирует на смартфон все страницы блокнота Эжени и вводит фотографии в программу. Потом перебирает их на экране, добирается до звездного неба.

– Прямо глаза на лоб! Откуда, говорите, у вас эта звездная карта?

– Из сновидения. Такое вот подробное сновидение. Потому мне и понадобилась ваша экспертиза.

Рафаэль Герц заменяет серые точки на белом фоне белыми на черном, потом так и сяк препарирует изображение, пока оно не превращается в небо.

– Местоположение созвездий, звезд и планет на вашем рисунке позволяет определить место и эпоху… – комментирует он вслух.

Эжени замечает, что чем четче небо на мониторе, тем сильнее интерес Рафаэля.

– Ну, так что? – торопит она его.

Преподаватель отвечает не сразу. Он продолжает свои вычисления.

– Можно уже попробовать ответить на вопрос «где», – слышит наконец Эжени. – Я нашел широту и долготу.

Он вводит данные в программу Google Earth и манипулирует с масштабом, пока не появляется карта конкретной территории.

– Где это? – спрашивает Эжени с дрожью в голосе.

– В Израиле. – Он еще увеличивает масштаб. – К югу от города Хайфа.

Продолжая наращивать масштаб, он получает реальный рельеф в человеческий рост, чтобы приблизиться к изучаемому участку – скале рядом с возделанным полем.

– Это оно! – вскрикивает Эжени. – Оно самое! – Можно подумать, что она узнала местность.

– Это гроты Нахаль Меарот на горе Кармель.

– Увеличьте еще, умоляю!

На экране склон горы со множеством отверстий.

– Говорю вам, это здесь! – Она указывает на треугольный вход в одну из пещер.

Рафаэль читает комментарий своей программы.

– Эта пещера называется Эль-Табун, что значит в переводе с иврита «пещера с печью».

Он показывает окрестности, имеющие много сходства с рисунками Эжени, особенно похожи холмы.

– Это непростая пещера… – бормочет Рафаэль и открывает одну за другой страницы в Интернете. – Она принадлежит к охраняемым объектам Всемирного наследия ЮНЕСКО. Археологи раскопали там внутри яму, накрытую большим камнем, в яме были человеческие останки. Считается, что это один из древнейших объектов, если не вообще первый, со следами первых захоронений.

Эжени не может оторвать взгляд от фотографии на экране: на ней лежащие на земле в форме человеческого тела кости.

Мама Пус.

От избытка чувств у нее сжимается горло. Рафаэль читает дальше:

– Радиоизотопное датирование этого женского скелета показало его возраст: сто двадцать тысяч лет до нашей эры.

– Сто двадцать тысяч!.. – шепотом отзывается девушка, загипнотизированная мерцающим экраном.

Боже правый… Никто не знает, что происходило в такой далекой древности. Разве возможно, чтобы простая медитация позволила мне увидеть… это? И не просто увидеть – пережить! Я помню вкус инжирного листа с жареным мясом, которым меня угостила мама за ужином накануне своей гибели. Помню запах костра и пота соплеменников. Жужжание комаров и мух и то помню, не говоря о зуде у себя в волосах и о покалывании в пораненных ногах…

– Вот и ответ на второй вопрос – «КОГДА»! – провозглашает преподаватель.

Он читает подпись к фотографии и продолжает:

– В пещеру Эль-Табун гомо сапиенс не заглядывали сто двадцать тысяч лет назад. Эта женщина, которую вы нарисовали, судя по ее развитым надбровным дугам, скошенному лбу, массивной голове, квадратной челюсти без подбородка, высоким скулам, ручищам с увеличенными большими пальцами и широким ступням, принадлежала к… неандертальцам.

Рафаэль Герц выводит на экран хронологическую таблицу:

Зарождение жизни на Земле: 4 миллиарда лет назад.

Появление животных: 500 миллионов лет назад.

Появление гоминидов: 8 миллионов лет назад.

Появление человека: 2,5 млн лет назад.

Появление Homo neanderthalensis: 500 тыс. лет назад.

Появление Homo sapiens: 300 тыс. лет назад.

Он поднимает голову:

– Часто забывают, что в древнейшем из найденных захоронений погребен не гомо сапиенс, а неандерталец.

Человек в синих очках перелистывает на мониторе компьютера фотографии пещеры Эль-Табун. Эжени поглощена своими мыслями.

Так вот почему номер на двери в коридоре моих прошлых жизней оказался отрицательным: положительные номера соответствовали бы жизням гомо сапиенс, а отрицательные номера в глубине – это мои первые жизни, когда я еще даже не принадлежала к разумному виду…

– Первое захоронение – это не просто так… – продолжает Рафаэль, завороженный скелетом неандертальской женщины. – Это зарождение духовности.

Знал бы он, что это колдун, отец Пус, придумал похоронить свою жену, насмотревшись на слонов… Не исключено, что эти толстокожие гораздо чувствительнее и умнее, чем принято думать.

И если бы одно это! Мизинец рассказывал, как его мать, моя «бабка», первой приручила огонь, подобрав зажженную молнией ветку. Причем он рассказывал об этом, сидя у костра!

Я стала свидетельницей начала человеческой истории – начала рассказа. Это уже не предыстория, а самая что ни на есть История.

Одно меня удивляет: мои соплеменники-неандертальцы, чьим основным языком был язык жестов, владели, оказывается, и нормальным языком, который я полностью понимала! Не потому ли это, что при регрессии ты начинаешь говорить на языке того, в кого вселяешься? Или причина в том, что ты автоматически понимаешь звучащую вокруг речь, как будто это коммуникация душ?

– Вы так и не раскрыли, что вас вдохновило на такие рисунки, – напоминает ей Рафаэль уже более настойчиво.

Немного помявшись, Эжени отвечает:

– Я же говорю, это был сон… Исключительно четкие, подробные грезы наяву. Потрясающе подробные!

Преподаватель вскакивает и принимается расхаживать по своему узкому кабинету.

– Немыслимо! Невозможно, чтобы во сне, каким бы реальным он ни казался, появилось столько подробностей о местности и о такой отдаленной эпохе, о которой ровным счетом ничего не известно! Сто двадцать тысяч лет назад! Окаменелости – вот и все, что дошло до нас оттуда!

Эжени чувствует, что больше не владеет ситуацией, и хочет сбежать, чтобы избежать дальнейших объяснений. Она сует свой блокнот в рюкзак, но Рафаэль ловит ее за руку.

– Нет, постойте!

Она вырывается и бегом покидает кабинет Герца.

17.

Николя ждет ее в кафе «Робеспьер» один, занят игровым автоматом, стоящим в углу. Она спешит к нему.

– Поговорила с Герцем? – спрашивает он.

– По-моему, ты ему нагрубил, – говорит она вместо ответа.

Николя целует ее и безразлично фыркает.

– Наоборот, я высказал то, что думали все. Мы не компьютерщики, мы историки и политики.

Игровой автомат пышно оформлен, на нем надпись «ИГРА ВСЕЙ ЖИЗНИ».

– Сыграем? – предлагает ей Николя.

– С удовольствием.

Он забрасывает в аппарат монету, раздается веселая мелодия.

– Валяй. Ты начинаешь, Эжени.

Она толкает рукоятку, на наклонное поле выкатывается серебристый шарик. Она азартно