Преступление и наказание - Федор Достоевский

«Так, верно, те, которых ведут на казнь, прилепливаютсямыслями ко всем предметам, которые им встречаются на дороге», – мелькнуло унего в голове, но только мелькнуло, как молния; он сам поскорей погасил этумысль… Но вот уже и близко, вот и дом, вот и ворота. Где-то вдруг часы пробилиодин удар. «Что это, неужели половина восьмого? Быть не может, верно, бегут!»

На счастье его, в воротах опять прошло благополучно. Малотого, даже, как нарочно, в это самое мгновение только что перед ним въехал вворота огромный воз сена, совершенно заслонявший его все время, как он проходилподворотню, и чуть только воз успел выехать из ворот во двор, он мигомпроскользнул направо. Там, по ту сторону воза, слышно было, кричали и спорилинесколько голосов, но его никто не заметил и навстречу никто не попался. Многоокон, выходивших на этот огромный квадратный метр, было отперто в эту минуту,но он не поднял головы – силы не было. Лестница к старухе была близко, сейчасиз ворот направо. Он уже был на лестнице…

Переведя дух и прижав рукой стукавшее сердце, тут же нащупави оправив еще раз топор, он стал осторожно и тихо подниматься на лестницу,поминутно прислушиваясь. Но и лестница на ту пору стояла совсем пустая; вседвери были заперты; никого-то не встретилось. Во втором этаже одна пустаяквартира была, правда, растворена настежь, и в ней работали маляры, но те и непоглядели. Он постоял, подумал и пошел дальше. «Конечно, было бы лучше, если бих здесь совсем не было, но… над ними еще два этажа».

Но вот и четвертый этаж, вот и дверь, вот и квартиранапротив; та пустая. В третьем этаже, по всем приметам, квартира, что прямо подстарухиной, тоже пустая: визитный билет, прибитый к дверям гвоздочками, снят, –выехали!.. Он задыхался. На одно мгновение пронеслась в уме его мысль. «Не уйтили?» Но он не дал себе ответа и стал прислушиваться в старухину квартиру:мертвая тишина. Потом еще раз прислушался вниз на лестницу, слушал долго,внимательно… Затем огляделся в последний раз, подобрался, оправился и еще разпопробовал в петле топор. «Не бледен ли я… очень? – думалось ему, – не вособенном ли я волнении? Она недоверчива… Не подождать ли еще… пока сердцеперестанет?..» Но сердце не переставало. Напротив, как нарочно, стучалосильней, сильней, сильней… Он не выдержал, медленно протянул руку кколокольчику и позвонил. Через полминуты еще раз позвонил, погромче.

Нет ответа. Звонить зря было нечего, да ему и не к фигуре.Старуха, разумеется, была дома, но она подозрительна и одна. Он отчасти знал еепривычки… и еще раз плотно приложил ухо к двери. Чувства ли его были такизощрены (что вообще трудно предположить), или действительно было очень слышно,но вдруг он различил как бы осторожный шорох рукой у замочной ручки и как бышелест платья о самую дверь. Кто-то неприметно стоял у самого замка и точно также, как он здесь снаружи, прислушивался, притаясь изнутри и, кажется, тожеприложа ухо к двери…

Он нарочно пошевелился и что-то погромче пробормотал, чтоб ивиду не подать, что прячется; потом позвонил в третий раз, но тихо, солидно ибез всякого нетерпения. Вспоминая об этом после, ярко, ясно, эта минутаотчеканилась в нем навеки; он понять не мог, откуда он взял столько хитрости,тем более что ум его как бы померкал мгновениями, а тела своего он почти и нечувствовал на себе… Мгновение спустя послышалось, что снимают запор.