Современная любовь - Констанс Де Жонг

страха, когда увидели, что ветер и прилив стремительно влекут брандеры по направлению к кораблям Армады. Брандеры плыли настолько быстро, что для отражения их атаки защитным шлюпам пришлось маневрировать под шквальным огнем английских кораблей, расстояние до которых было весьма небольшим. Плотность, с какой смыкались ряды английских брандеров, не давала испанцам возможности использовать абордажные крюки. Размер брандеров, высота пламени, а также жар, исходящий от них, лишь усложняли положение испанцев. Наконец два брандера были схвачены и уведены с линии атаки. Но в тот момент английские пушки дали оглушительный залп в небо. Эхо залпа смешалось с последующей стрельбой, снаряды с шипением падали в кипящее море, и защитным шлюпам пришлось ретироваться, из-за чего оставшиеся шесть брандеров по ветру устремились к беспомощной Армаде. Недалеко от берега шел ближний бой. Испанские суда спешно снимались с якоря и выходили в Канал. Некоторым кораблям был нанесен серьезный урон, и угроза столкновения судов стала столь же серьезной, как и угроза огня с брандеров. Матросы английских кораблей ликовали, когда в полутора милях от них мощь испанского полумесяца сгорела дотла в сияющем пламени у скал Кале. Несмотря на все попытки Медина-Сидония не смог заново выстроить корабли для атаки. Те суда, которые претерпели столкновение, понесли настолько серьезный урон, что стали непригодны для военных действий. Одни корабли были снесены течением на целых шесть миль и были захвачены англичанами. Другие – были вытащены на берег. Подавая сигналы как можно большему количеству кораблей с требованием следовать за ним, Медина-Сидония поднял якорь и демонстративно поплыл в пролив, пытаясь уйти от преследования. Ему было ясно, что Парма не спасет его. Оставался один выход: найти дорогу домой. Английские корабли настигли испанский флот у Гравлина. Когда неуклюжие толстозадые корабли в беспорядке пробирались к Северному морю, корабль Сидонии «Сан-Мартин» вступил в пушечный бой с «Ревенджем» Дрейка. В то же время испанские корабли медленно и с большим риском попасть под обстрел воссоединились с основной частью флота. Один за другим, пока более мелкие суда искали укрытие вблизи больших кораблей, испанские корабли заново выстроились в полумесяц. «Они построились», говорит английский наблюдатель, «в форме полумесяца, адмиральский и вице-адмиральский корабли находились в середине…» Это был подвиг, который впечатлил англичан как «замечательное проявление дисциплины и мореходного искусства испанцев». Храбрость испанцев также была в высшей степени очевидна. Посреди стрельбы, дыма и разлетающихся осколков кораблей священники с распятиями в руках устремлялись к раненым и умирающим. Однако испанцы не прекращали сражаться, несмотря на крики их товарищей на палубах, залитых кровью. На следующее утро англичане не спешили атаковать. Их запасы амуниции были на исходе, и скупость королевы Елизаветы, не выделившей достаточно средств на военные нужды, не раз была помянута в грубых выражениях командованием и матросами. Вместо атаки англичане наблюдали, как корабли Армады дрейфуют в сторону прибрежных отмелей. А потом, около полудня, ветер сменился. Обе стороны по разным причинам описывали это как чудо. Ветер вдруг покрепчал и не дал огромным испанским кораблям разбиться на отмелях. «Бог был милостив и послал чудо», – написал кто-то на борту испанского судна. Бог не покинул их, когда они были «под самой ужасной канонадой, когда-либо виденной в истории мира». Ветер крепчал, и к четырем часам начался шторм, который по силе был похож на ураган. Из-за сильного ветра с дождем, который хлестал как из ведра, видимость была нулевой, но именно эта перемена погоды дала Медина-Сидония столь необходимую возможность. Даже когда английские корабли уступали друг другу дорогу, чтобы достичь максимальной скорости, огромные галеоны плыли еще быстрее, чтобы присоединиться к «Сан-Мартину». Вскоре корабли Непобедимой армады, сохраняя всё то же превосходное построение в форме полумесяца, скрылись из вида, и последнее, что видели англичане, – это испанские мачты, вокруг которых сомкнулся плотный туман Северного моря.

Когда испанские корабли скрылись за горизонтом, вместе с ними без следа растворились ревностные амбиции Филиппа II, связанные с королевским престолом. Но для него будто ничего не случилось, и он не оставлял попыток. Вплоть до своей смерти в 1598 году Филипп II пытался не завоевать Англию, но стать ее королем: ее полноправным католическим королем. В этом он видел единственный вариант развития политической ситуации. Конечно, за его пониманием этой ситуации не стояли лишь личные амбиции. Это была смесь религиозного рвения и веры в наследную кровь, побуждавшие его снова и снова не оставлять попыток. Некоторые его усилия были тайными. Но в одном великом морском сражении его замыслы предстали в истинном свете. Всего одно сражение стало апофеозом многолетних планов. Это была верхушка айсберга. В его основании лежала война между Испанией и Англией. В толще шла борьба католиков с протестантами. А на верхушке айсберга король Филипп противостоял королеве Елизавете. Два человека, лицом к лицу. Они вели свое сражение, чьи истоки были в 1554 году.

В том году Филипп женился на Марии Тюдор, королеве Англии. Соображения испанской стороны состояли в том, чтобы укрепить объединенное королевство посредством брака. При отце Филиппа империя была громадным, трудно управляемым монстром, но Филипп II всё изменил, разбив всю империю всего на три логических звена: Англия и Нидерланды, Испания и Италия, а также Америка. Помимо географического единства, была необходима общая вера, она давала дополнительные преимущества. Мария была благоговейной католичкой, и вместе с Филиппом они распространяли и поддерживали единственно правильную веру. Католицизм был гарантом единства. Вместе с помощью религии они собирались укрепить эту многонациональную обширную империю. Но в течение двух лет их план провалился. Мария умерла, не оставив наследников. Согласно воле ее отца, Генриха VIII, право на трон получила ее младшая сестра Елизавета. Филипп вернулся в Испанию – разочарованный, но не потерявший надежду. Питая почти маниакальный интерес к своей генеалогии, он выяснил, что его предком был Джон Гонт, англичанин королевских кровей. Он верил, что однажды вернется в Англию как ее католический король и восстановит порядок вещей. Филипп был не единственным соперником Елизаветы в борьбе за трон. На протяжении всей своей жизни Мария, королева Шотландии, претендовала на трон как единственный полноправный наследник. Она считала, что была настоящей королевой Англии. Забудьте волю короля Генри. Ее мать была его сестрой. Это давало ей, как она думала, три преимущества: она была королевских кровей, ее право на трон было полностью легитимным, она была католичкой. Это означало, что преимуществ у нее было на два больше, чем у Елизаветы, которая была протестанткой и, что еще хуже, незаконнорожденным ребенком Генриха и Анны Болейн. На протяжении восемнадцати лет Мария цепко держалась за эти два преимущества и верила, что однажды займет престол. Но вместо этого ее ждала казнь через обезглавливание. Ее смерть положила конец годам зверства и