Ничего не скажу - Владимир Станиславович Елистратов

На другой стороне поселка есть другая компания под названием Корпорация. «Ваня-вонючка» – из Корпорации. Он там что-то вроде Заместителя Короля.

«Король Корпорации» – Мишка Дороховский пятнадцати лет. Он уже курит. В Корпорации считается, что курить имеет право только Король. Это его привилегия. Остальные в это время, то есть на так называемых Сессиях, едят чипсы. На «Сессиях» обсуждаются планы корпорации и все такое.

Стася – из Банды. В Банде есть Президент. Президент Банды – Вова, четырнадцати лет. Фамилию не знаю. Вова не курит. Он занимается тхэквондо и очень любит выражение «в сущности»: «в сущности магазин еще закрыт», «в сущности ты придурок», «в сущности сейчас пойдет дождь», «в сущности Мишку надо посадить в камеру» и так далее. Кстати, у Мишки любимое выражение «секи момент»: «секи момент, магаз открылся» и т. д.

На краю поселка, около помойки, Банда и Корпорация начинают «Переговорные Стрелки».

Надо отдать должное Корпорации и Банде: Переговорные Стрелки, не то что в наше шпанское время, всегда заканчиваются миром, который у них называется «Рукопожатка».

По поводу инцидента с Тучкой-Вонючкой и Стасей между Бандой и Корпорацией тоже состоялась Переговорная Стрелка. Обсуждение инцидента было долгим и закончилось, как всегда, мирно. Все решили, что «стибзить фон» и «запесочить бо́шку» – «фишки в расчете», или, иначе говоря, «математический знак равно».

– В сущности, я за рукопожатку, – сказал Вова.

– Секи момент, я тоже за, – сказал Мишка.

Так состоялась юбилейная, десятая за лето рукопожатка, которая традиционно заключалась в том, что Корпорация и Банда, как хоккейные команды после матча, выстраивались друг против друга и все по очереди жали друг другу руки. А потом шли в магаз распивать Спрайт Мира. Встанут в круг, и каждый делает по глотку. По-моему, классно.

Но это все так: общий, так сказать, фон. Теперь по существу, или, «в сущности», как говорит Вова.

Один раз мы сидели на скамейке у Стасиной калитки: я и Стася. (Наши дома рядом.) Было где-то девять утра. Банда собиралась в полдесятого.

– Ну, расскажи мне что-нибудь, Стась, – сказал я вяло, но все же надеясь «стибзить» какой-нибудь сюжет для очередного рассказа.

– А чего рассказать-то, ДядьВо?

– Ну, например, во что вы играете?

– Да много во что. В майнкрафт, в…

– Нет, я не про это. На улице вы во что-нибудь играете? Вот мы играли в прятки, в классики, в казаки-разбойники, в…

– Ну это когда было-то, еще до Путина, – зевнула Стася. – В прятки мы тоже играем.

– А еще во что? Вот, например, есть у вас какая-нибудь самая-самая новая игра? А? Прям какая-нибудь модерновая?..

Стася метнула в меня свои торжествующе-хулиганские аквамаринчики:

– Ивонационная?

– Точно. Инновационная.

– Есть, ДядьВо.

– Как называется?

– Карантинка.

– Как-как?

– Карантинка. По-другому – Самоизоляция. Некоторые называют Вакцинка. Там разные есть названия. Но самое правильное, я считаю, Самоизоляция.

– Так-так-так… И как же в нее играют?

– Очень просто, ДядьВо. Делятся все на команды. По три чела.

– А почему по три?

– Так надо.

– Понял.

– Ну и вот. Рисуют квадраты, чтоб там три чела могли на карачках сидеть. И чтоб туда еще несколько челов поместилось.

– На корточках…

– Неважно. Каждый квадрат – «Самоизоляция». Понял, ДядьВо?

– Понял.

– Вот. Выбирается еще одна команда. Называется «Полиция».

– Сколько человек?

– Неважно. Туда обычно самых маленьких берут. Хоть сто.

– Цель игры?

Я был в захвате.

– Цель игры, – зевнула Стася, – добежать всем трем челам из одной Самоизоляции в другую. И чтоб тебя полиция не поймала. В смысле не осалила. Понял, ДядьВо? Игру салочки знаешь?

– Знаю. Изумительно. Умоляю, продолжайте! – выдал я, вынув из своего подсознания что-то из «Мастера и Маргариты».

– Дальше. Если осалит Полиция, всю Самоизоляцию штрафуют.

– Как?

– Очень просто. Из трех челов отстойной Самоизоляции полиция считалочкой выбирает одного и сажает на особую скамейку. Скамейка называется «Карантин». А считалочка знаешь какая, ДядьВо?

– Какая?

– «Я – Маруся, ты – кретин. Уходи на карантин».

– А почему «Маруся»? Почему «кретин»?

– Неважно. Это придумал у нас Саня Купшинкин. Он всегда у нас считалки придумывает. Его за это Пушкиным зовут.

– И это вся игра?

– Нет, ДядьВо. Это не вся игра. Если челы из одной Самоизоляции бегут в другую Самоизоляцию и вдруг их почти салит полиция, то можно спастись, если успеть крикнуть три раза Магическое Слово Страны Эльфов.

– Ух ты! И какое же это Магическое Слово Страны Эльфов?

– «Конституция». Если три раза крикнешь «Конституция!» – Полиция тебя салить не имеет права. Ты уже можешь спокойно идти в другую Самоизоляцию. Уже даже не бежать. А так, идти себе спокойненько и напевать гимн.

– Гимн?

– Ну да, тоже Пушкин сочинил. «Гимн Самоизоляции»: «Вы все кретины, я – Маруся. Я заразиться не боюся». И поется… ну… в музыку песни «Король Оранжевое лето». Знаешь эту песню, ДядьВо?

– Конечно… «Голубоглазый мальчуган». Ну, там не совсем в такт. Там во второй строке мужская рифма, – промямлил я сам себе.

– Неважно. В общем, в эту музыку надо петь Гимн Самоизоляции.

– Хорошая игра, – промолвил я задумчиво.

– Конечно, хорошая, ДядьВо. Мы в нее две почти недели играли. Пока этот придурок Лешка Завалякин не пришел…

– Кто такой?

– Да есть один… Стал с нами играть в Самоизоляцию. Сначала все было хорошо. А потом Лешка со своими челами из Самоизоляции побежали в другую Самоизоляцию. Его Полиция догоняет, а он вдруг как заорет: «Я зараженный!» Полиция остановилась, думает: что делать? А Лешка опять: «Я зараженный!!!» И как побежит за полицией, а та – бегом от него. Страшно же: вроде как зараженный. Ну и все у нас испортилось. Больше в эту игру мы не играли. Всё – Лешка Завалякин. Хотели мы правила поменять, но ничего не получилось. Потому что если так орать – это уже какой-то этот… как его… – Стася задумалась, – беспредел.

– Точно, – отозвался я.

Тут из-за поворота вышла Банда. Человек десять. Они шли спокойно и уверенно. Почти в ногу.

– Ну, я пошла, дядь Вов… А то у нас сейчас Переговорная Стрелка.

– Иди, Стася, иди…

И она пошла.

А я пошел на Переговорную Стрелку с женой. На предмет: брать вторую кошку или нет. Я вообще-то против. Хотя в сущности почему бы и нет?

Удалёнка-расчленёнка

Странный, перефразируя Михаила Афанасьевича Булгакова, скажу я, очень странный год выдался две тысячи двадцатый от Рождества Христова. Согласитесь.

Какая-то субтропическая, переходящая периодически в тропическую, зима.

Почти без снега.

Сына я сумел отвести на снежную горку раза три, не больше. И то это было не полноценное катание на ледянке, а мучительное, под скрипы