Очаровательное массовое самоубийство - Арто Паасилинна

Ознакомительный фрагментвсей жизни, а вернее – оглушительный восклицательный знак! Онни Релонен отправился бродить по деревенским окрестностям Хяме. Равнодушно внимая птичьему хору, он шел по песчаной проселочной дороге мимо соседних домов, через огороды, оставил позади мельницу, хлев и чей-то хутор. За леском простиралось еще одно поле. Онни вспомнил, что на краю леса когда-то стоял старый обветшалый сарай. Там можно и застрелиться. Это тихое место как раз подходило для того, чтобы закончить все именно там. Может, надо было оставить дома на столе прощальное письмо? Но что написать? «Прощайте, дорогие дети, попытайтесь пережить это, отец принял решение…»? «Не укоряй меня, жена»? Онни Релонен представил реакцию супруги, читающей его прощальные слова.

«Угу», – вот и все, что она скажет.

В поле пахло травой, крестьянин только что скосил кормовые побеги. Деревенские жители работают и в канун праздника – коровы обязывают. Шмели жужжали, ласточки кружили над старым сараем. На озере кричали чайки. Онни Релонен с холодеющим сердцем подходил к старому серому сооружению, которое годилось теперь только для того, чтобы свести в нем счеты с жизнью. Оно становилось все ближе, похоже было, что жизнь закончится быстрее, чем он думал. Онни Релонен не смог сразу войти в распахнутые двери сарая. Они поджидали его, словно черная разверстая пасть ада. Он стал оттягивать решающий момент, обошел вокруг дома, как раненый зверь, который хочет убедиться в правильности выбора места своего последнего приюта. Заглянул внутрь через щель между гнилыми досками. Ужасно. Но решение было принято, осталось обойти сарай, войти внутрь, выстрелить и упасть в объятия смерти… Одно движение курка, последнее усилие – и сальто сделано, финальное сальто от жизни к смерти. Релонен вздрогнул. В сарае кто-то был! Между досок мелькнуло что-то серое, послышалось тяжелое сопение. Олень? Человек? Усталое сердце Онни Релонена затрепетало от счастья. Нельзя убивать себя в сарае, где находится какое-то животное или, что еще хуже, человек! Нет! Это как-то некрасиво. В сарае действительно был человек. Рослый мужчина в серой военной форме, поднявшись на кучу сена, привязывал к балке веревку. Вскоре ему это удалось. Мужчина стоял боком к Релонену. Рассмотрев его, Онни догадался, что перед ним офицер – на штанах желтые лампасы. Мундир расстегнут, на петлицах по три звезды. Полковник. Онни Релонен не сразу понял, что полковник делал в старом сарае утром Иванова дня и для чего привязывал к балке веревку. Но когда незнакомец принялся завязывать петлю на другом конце веревки, его намерения стали абсолютно ясны. Веревка была скользкая, нейлоновая, и петля никак не завязывалась. Полковник глухо ворчал, очевидно, ругался. Его ноги дрожали, это было заметно по трясущимся лампасам. Наконец полковник кое-как сделал петлю и надел ее себе на шею. Он был без головного убора. Солдат без фуражки – плохой знак. Так он собирался покончить с собой! Боже… «Да, мир тесен», – подумал Онни Релонен. В одном и том же сарае, в одно и то же время встретились два финна, чтобы провернуть одно и то же страшное дело. Онни Релонен, кинувшись к двери, крикнул полковнику:

– Бросьте вы это, господин полковник!

Офицер перепугался до смерти. Он покачнулся, петля на его шее затянулась, и он повис на веревке и наверняка бы погиб, если бы Онни не подоспел вовремя. Релонен схватил полковника, перерезал веревку и успокаивающе похлопал неудавшегося самоубийцу по спине. Лицо висельника было потным и синим – веревка успела сильно сдавить ему горло. Онни Релонен снял веревку с шеи несчастного и усадил его на ступени сарая. Мужчина перевел дыхание, потер шею. На ней осталась красная полоска – душа едва не покинула тело. Какое-то время они сидели молча. Затем полковник встал, протянул руку и представился:

– Кемпайнен. Полковник Герман Кемпайнен.

– Онни Релонен. Рад знакомству.

Полковник ответил, что ему не до радости. Все плохо. Он выразил надежду, что спаситель никому не расскажет о случившемся.

– Кому какое дело? Всякое бывает, – пообещав молчать, бросил Онни Релонен. – Честно говоря, я с тем же сюда пришел, – добавил он и вытащил револьвер.

Полковник долго смотрел на заряженное оружие, прежде чем понял: он в этом мире не одинок.

Глава 2

Случайное совпадение спасло жизнь двум сильным мужчинам. И Онни Релонен, и Герман Кемпайнен случайно выбрали своим последним пристанищем один и тот же сарай и попали туда в одно и то же время. Они помешали друг другу, и это предотвратило два самоубийства. Пришлось отказаться от задуманного, что они и сделали – единодушно. Мужчины закурили, вдохнув первые глотки вновь обретенной жизни. Релонен предложил прогуляться к его дому – других планов у них все равно вроде как не было. Он рассказал полковнику о своей жизни, об обстоятельствах, которые подтолкнули его к страшному решению. Полковник слушал с участием. Он тоже поведал о своей судьбе. И его дела, как оказалось, шли не лучшим образом. Кемпайнен раньше был командиром бригады в Восточной Финляндии, но потом его перевели в штаб помощником пехотного проверяющего, такой своеобразный карантин. Особой работы у него не было, бригады тоже. Его вообще не принимали за действующего офицера, никак его не использовали. Он был словно дипломат, которого вернули из-за границы домой: за тобой сохраняют звание и зарплату, а больше – ничего. Впрочем, солдат от такого перемещения по службе не расстроится настолько, чтобы повеситься. Проблема была в другом: зимой жена Кемпайнена умерла от рака. Это его подкосило, он до сих пор не мог поверить в случившееся. Все вдруг потеряло смысл. Дом пуст, детей не завели, даже собаки – и той не имели. Одиночество буквально убивало, он не мог ни о чем думать. Особенно тяжко было ночью – полковник месяцами не мог спать. Даже алкоголь не помогал. Любимая жена… это он понял только после ее смерти. Жизнь потеряла всякий смысл. Вот если бы началась война или вспыхнуло какое-нибудь восстание… Но международная ситуация в последние годы способствовала укреплению мирных связей. Это, конечно, хорошо, но для профессионального военного чревато безработицей. Даже у современной молодежи не было желания восставать против правящего порядка. Сегодняшняя финская молодежь включилась в социальную борьбу, расписывая непристойными граффити стены здания вокзала. Ни для руководства, ни для подавления подобных восстаний полковники не нужны. Этому миру уже не нужны офицеры, и уж тем более сорвавшиеся с карьерной лестницы полковники. Престиж военных за последние годы упал. Гражданских служащих все гладят по головке, а старых, прошедших строгую школу солдат публично обесценивают. Заставишь дерзкого новобранца слушаться – тебя тут же обвинят в