Страшный доктор. Реальные истории из жизни хирурга - Натан Иванович Варламов

Ознакомительный фрагментя увидел светлую комнату, где было четыре компьютера, столы, образующие букву П, и отдельно стоящий стол с креслом. Спиной ко мне сидел очень большой врач, увлеченно, медленно и громко что-то печатающий. Под его массой ножки стула продавили траншею на полу. Я решил, что это заведующий.

– Здрасте, – промямлил я, но ничего не поменялось в этой спокойной атмосфере ординаторской. Сделав шага три, я повторил, но громче и уверенней.

– Че надо?! – повернувшись и немного подпрыгнув – стремительно, как голова филина, только всем телом со стулом вместе, – грубо пробормотал он.

– Я интерн, буду у вас работать.

– Тебе… – сказал он, почесав затылок со шрамом на темечке в виде эмблемы мерседеса, и с тяжелой одышкой продолжил: – Надо к заведующему, но его нет. Так что иди отсюда.

– Хорошо, спасибо. – Огорченный, я вышел из ординаторской.

Не успев сделать и десяти шагов, я услышал скрип той самой двери, которую я только что закрыл. Обернулся, подумав, что меня сейчас позовут обратно, но это был ветер. Я решил вернуться и уточнить: может, ему нужен интерн. Я был готов выполнять любые задания за возможность обучения искусству врачевания.

– А вам нужен интерн? Меня послали найти себе куратора.

– Мне не нужны никакие интерны, я один работаю, – уже не повернувшись, через плечо ответил он.

В этот момент в комнату забежал доктор восточной внешности с короткими черными, как уголь, волосами и смуглой кожей. Он был в синей хирургической форме. Очень громкий: его смех был настолько пронзительным и неповторимым, как у безумного злодея из комиксов, что становилось немного жутко. Он что-то выкрикнул тому доктору за компьютером, подбежал, схватил его за шею, как боец смешанных единоборств, и пытался по-дружески немного задушить. Это отделение теперь вызывало у меня еще больше вопросов. Под дикий продолжающийся смех его оттолкнули и матом сказали, чтобы отвалил. Меня как будто не существовало, я стоял как призрак в центре ординаторской. Но, вытерев слезы от смеха, мой новый знакомый обернулся ко мне.

– Привет! Студент? – уже куда более серьезно спросил он меня.

– Добрый день! Интерн.

– С кем работаешь? – развалившись на диване, поинтересовался он.

– Я не знаю, вот пришел прикрепиться к врачу.

– Значит будешь со мной, – решил он. – Куришь? – Мужчина подмигнул и немного двинулся на край дивана.

– Я… нет.

– Ладно, все равно пошли.

Он встал с дивана, подтолкнул меня в спину и дружелюбным жестом предложил следовать за ним.

Этот длинный коридор по левую сторону имел два прохода, которые именовались блоками. Третий блок был прям совсем гнойным, там лежали в большинстве своем пациенты с гангренами, остеомиелитами, флегмонами, абсцессами разных локализаций и другими тяжелыми гнойными патологиями. Четвертый блок по большей части составляли аппендициты, огнестрельные и ножевые ранения, ущемленные грыжи. Мы проследовали до комнатушки с табличкой «Клизменная». Это помещение размером метр на два, где стоял унитаз с ржавой дорожкой от постоянно текущей воды и кушетка, обтянутая красным дерматином.

– Заходи и дверь закрой. – Приглашая, как гостя в собственную квартиру, он указал мне ладонью на кушетку. – Как звать?

Я представился, закрывая дверь с внутренней стороны.

– Значит так, ты дежурить будешь с врачом, к которому тебя прикрепят, помогать будешь всем, кто попросит. Будь активнее и пойми: врачам не нужны интерны. Учить вас – это трата своего времени. Я сам сделаю свою работу быстрее и качественнее, а после тебя еще все исправлять придется. Узлы[1] умеешь вязать? Мыться[2] умеешь?

– Умею, – отвечаю я, вспоминая, сколько узлов я вязал за время учебы в университете, прокалывая подушку, диван, вокруг спинки стула и на других предметах.

– Это уже что-то, – затягиваясь с наслаждением тлеющим «ротмансом», сказал он.

– Я буду с вами работать? – уточнил я.

– В сентябре у заведующего всегда отпуск, в саду своем копается. Он шеф, выйдет завтра, как скажет – так и будет. А я работаю дежурантом в основном. Днем можно заниматься своими делами, а вечером пришел, прооперировал и забыл. Дневные врачи у нас неизменны, только в случае болезни или отпуска заменяют. Это надо заслужить. Да мне и так нравится, бумажной работы гораздо меньше. Ты, кстати, истории писать умеешь?

– В университете приходилось, на кафедре терапии писали.

Он опять начал смеяться, достал вторую сигарету и закурил. Запах дыма дешевых сигарет пропитывал мой халат.

– Я сегодня дежурю, так что и ты остаешься, понял?!

– Понял, – согласился я, хотя планы у меня были другие.

– Погнали, обход сделаем.

Встав с кушетки и оставив дверь приоткрытой, мы вышли из клизменной.

Начали мы с 4-го блока. Какое бесчисленное количество патологий я увидел за какие-то 5 минут… Мой сегодняшний босс заходил в палаты и осматривал каждого, спрашивал, как дела у пациентов, шутил, улыбался и подбадривал всех. Это был первый раз, когда я не как студент смотрел выбранных преподавателем пациентов в университетских клиниках, а как врач осматривал всех без исключения. Дойдя до 3-го блока и вновь почувствовав тот самый запах тухлых персиков, мы начали с первой палаты. Тут контингент уже был другой: инвалиды с диабетом без конечностей, наркоманы, бомжи. Улыбок было уже меньше. Но мой первый наставник управлял ситуацией: с кем-то он мило беседовал на протяжении 2–3 минут, другим угрожал выпиской за нарушение режима больницы, а к некоторым, особо неприятным и зловонным, подходил на расстояние около двух метров и просил показать послеоперационные повязки. Часть из них была такого необычного цвета морской волны, градиент переходил то в глубинный синий, то в болотно-зеленый. Тут я понял, что эти инфицированные раны издают совершенно неповторимое амбре.

Запах не казался мне отвратным, однако этот аромат я отличу везде и всюду – настолько он специфичен. Pseudomonas aeruginosa, она же синегнойная палочка, подруга и обитательница, наверное, всех стационаров, враг клинических фармакологов. В природе синегнойная палочка обитает в почве и воде. Абсолютно непривередлива: даже в дистиллированной воде растет и размножается, правда, не так активно. Pseudomonas aeruginosa отлично растет и живет в темной, сырой и теплой среде. И тут пазл складывается: человек – отличное место для жизни и размножения, а именно – его открытые раны, дыхательные и мочевыводящие пути. Да любые полости, которые возможно катетеризировать. Но как она попадает в рану под бинт? Она же не умеет летать. В этом помогаем ей мы – медицинский персонал. Общие полотенца в перевязочной, несоблюдение правил обработки рук, и один-единственный больной в отделении – этого достаточно для того, чтобы к концу рабочего дня обсеменены были все.

Я только лишь провел обход, но голова моя уже трескалась от избытка информации.