Поражение гроссмейстера - Пётр Владимирович Угляренко

Но разве мог найти такие слова, чтобы ими оправдать свою измену? Со дня на день откладывал, пока не вернулся в институт, когда закончились каникулы. Может, ещё не скоро написал бы, но как-то Неонила принесла ему на кафедру письмо. Конверт подписан большими неуклюжими буквами. В лицо ударил жар - Неонила знала о Ксении, но он никогда не давал читать её письма. А тут понял - сама прочитала, потому что конверт разорван. Нехотя вынул свёрнутый вдвое лист бумаги из ученической тетради. Давно это было, а запомнилось навеки.

«Дорогой мой муж», - писала Ксения, - «что-то очень долго ты не отзываешься ко мне. Может, ты заболел, или, может, занят так, что нет времени хоть строчку написать. Вам, учёным, вероятно, работы хватает... Поздравляю тебя с днём рождения, сообщаю, что послала тебе сушёных абрикосов, ты же очень их любишь, а лето прошло и не отведал. А ещё извещаю тебя, что ты, дорогой мой, имеешь сына. Не писала тебе ничего, потому что не хотела беспокоить. А теперь, думаю, ты сыну обрадуешься. Всё хорошо обошлось, я здорова и сынок здоров. Напиши, как бы ты хотел назвать его, а я думаю, пусть будет Виктор - Виктор Викторович... Кончай, муж, скорее свою науку и приезжай домой, прижми к сердцу своего сына.»

В голове застучало - сын... так скоро! Не ожидал. Почему же тогда ничего не сказала? Стало душно, словно отовсюду повеяло горячим паром. Сын - что же делать?

Ксения и сын были далеко, а Неонила рядом. Прижала голову к груди, ласкала:

- Поеду, заберу его, а она пусть остаётся...

Ксения ждала от него ласкового слова, а он... Послал денежный перевод, словно хотел заплатить им за большую любовь, за материнские муки, за всё, что отдала верховинка ему, чтобы он стал учёным. На переводе Неонила дописала; мол, хоть вы и родили Виктору сына, но ему не пара. И если вы умная женщина - не будете портить ему карьеру и жизнь. Перевод вернулся к нему с надписью: «Деньги оставь, Виктор, себе - пригодятся. Проживём с сыном и без твоей милости. Прощай навсегда.»

Вероятно, тогда и перечеркнула загсовский штамп в паспорте. Это уже сколько лет? Бывал у родных в Вербовом не раз, а Ксении не видел. Умышленно пряталась, зная о его приезде. Говорили, что она уехала на Донбасс. Теперь, значит, вернулась домой...

Снег сыпал и сыпал, слепил глаза. Вот уже река загустела, как клейстер. Всё стоял и стоял у фонаря. Текла под мостом вода, без конца текли, сбегали, как вода, его мысли. Когда, наконец, сдвинулся с места и побрёл по набережной, ноги подламывались. Сочувственно спросил милиционер:

- Помочь?

Заморгал глазами - что такое? Вот и новый дом, где ему недавно дали квартиру. Глянул вверх - дома окна светятся. Зазвонил - долго, протяжно... Потом ещё раз. Жена стояла на пороге - с её плеч свисал халат, дымила сигареткой. Молча отстранил. Грел руки у электрического камина. Она тихо подошла, обняла за шею:

- Бедненький мой, устал. - Нервно встряхнул плечами. Она положила голову на спину, мурлыкала: - Твоя Неонила любит тебя. Ты же такой умный. Читал - сегодня опять писали о скальпеле хирурга Сенько.

Да, о его работе уже давно пишут. Хоть бы и эта ночная операция на сердце... Вдруг стало тошно, искал платок, но вместо него вынул маленькую фотографию, которую видел в паспорте Ксении. Не понял, как это она оказалась в его кармане. Поднёс к свету - мальчик смотрел на него ясными глазами.

- Какой красивый! - засмотрелась на фотографию и Неонила. - Правда, это ты, Виктор, когда был маленьким?

- Похож?

- Очень.

- А ты говорила.

После того денежного перевода, который Ксения от него не приняла, Неонила заставила его считать недели и месяцы, мол, не убивайся, всё равно же сын не твой, родился же когда. Правда, родился он не в срок - этим хотел оправдаться Сенько перед самим собой.

- Что я говорила?

- Ничего... Уже поздно.

- Что поздно? - допытывалась Неонила - Говори, что с тобой случилось? Какой-то странный сегодня.

Выдернул из стенного выключателя розетку - сколько электричества уходит, лучше бы печку растопила. Наблюдал, как в камине чернеет раскалённая спираль, снова засмотрелся на фотографию, сказал сам себе:

- Витя, сынок...

Неонила недослышала:

- Что-то сказал?

Не ответил. В голове закружилась: Витя... Сын... Нервно заходил по комнате, чувствовал духоту, расстегнул воротник, настежь открыл окно. Лицо сразу же засыпало снегом. В коридоре хлопнула дверь, где-то зазвенело стекло, - сквозняк гулял по квартире.

Раздетый, расхристанный выскочил на лестницу.

- Виктор, куда же ты, вернись! - крикнула Неонила, а он сломя голову мчался вниз. Кололо в ушах: «Вернись, вернись...» Всё равно теперь, пусть кричит, пусть...

Город просыпался, светились окна в домах, кое-где встречались пешеходы. Удивлённые, останавливались, оглядываясь, а он куда-то бежал, словно кого-то догонял. Ничего не видел перед собой - ни города, красивого закарпатского города, широко раскинувшегося по обоим берегам реки, ни людей. Плыл перед глазами туман, и в нём одно за другим возникали и исчезали миражи - серые горный тропинки в Карпатах, Синевирское озеро, дорога на Рицу, шторм на море, чайки над волнами, высокий перевал в горах, Ксения с кружевной торбой за плечами. Казалось, будто он снова идёт в добровольцы, и молодая верховинка провожает его в опасный путь. Потом всё исчезло. Перед глазами остался только маленький мальчик с родными глазами.

Очнулся. Чувствовал себя так, будто кто-то тупым скальпелем оперировал ему сердце... Оно болит, кровоточит, и нет надежды, что когда-нибудь заживёт.

Содержание

Последнее свидание

Спасайте, мама

Чужая

Солдатская могила

Поражение гроссмейстера

Скрипка Страдивари

Операция на сердце

*

Редактор Ф. Д. Кривой

Художник В. И. Демидюк

Художественный редактор Л. С. Макаренко

Технический редактор М. Р. Лучкив

Корректор В. О. Мазур

Переводчик Е. Р. Сова

Закарпатское областное книжно-газетное издательство,

г. Ужгород, площаль Советская, 3.

Закарпатская областная типография,

г. Ужгород, площадь Корятовича, 16.

Тираж 10 000 экземпляров.