Разбирая огонь - Александр Уланов

но лёд/т реки ещё в небе. Странностью встретить не перегнать. Введенский — не футуристская радостная самореклама, а горечь: это сложно, и с этим что-то надо делать

— в спотыкании меняю направление — провожая раз вернувшимся в камне холодом

— словно несколько дней провожая себя. Падение зрения оказалось рассеянным фокусом фотоаппарата. Перелётами льда закаляя черную дыру. Если вода — половинка грейпфрута, то падать на бока луны до сонного равнотравия

— зрение возвращают города и язык на глазах

— работа с чужим словом — только основание (все начинают с чужих слов, словарь не нами придуман)

— в гаражах и погребах со шьющими машинами — пространствах прямолинейного биения падения, прячусь у возможности — реками земли в руках

— за углом утра здесь ждёт лом металлический и деревянный, свод требующих починки; твой — угрём снующей комнаты, чешуйчатыми бликами субъектно-вопрошающих деепричастий — а я

— переплавка деревянного лома — грибами? через огонь — свет для другого роста?

— в постоянстве непостоянства — упор слов. Пора и пора, поддержка, ограниченность (узел предела), он же спор. При-держивая и вы-держивая в длящемся падении слов. Падение намагничивает падение и исключает парение как пропасть — взятую напрокат газовую лёгкость шара. «Углы вырисовывая дотла» — только предвестие огня — «подожди». Между уже огня («дотла») и его если бы никогда (то есть всегда) ещё не или уже не — «подожди», что само проживает нить внешнего «сквозь бумагу сквозь руку» и хватается за угол предложенного «за-угла», оставаясь — давая остаться (где?). На гравюре Дюрера женщина и маленький мужчина с крыльями среди отчаянья геометрии и ярости символизма. Неслучаемость смерти в речи: тело, собранное с нити, переворачивает и растит из ступней ветви ступеней, бегущие навстречу собственному движению. Вынести «опасность» на грани интенсивности, длящей невесомость (расшитое болью) встречи «живой = другой» — где-то рядом возможно вопрос сообщества. Речь обещает и уходит от: подожди — я потом. Кажется, что — начало

— мне и тебе вяжут, устаю, поселилась неспешная птица

— отдыхай птицей к птице. У нас много непрямых перепутанных нитей. Искать тебя на полке внизу, принести чай и длинные бегущие тени

— Женя с книгами, я с твоим сердцем, у тебя их несколько, каменное со мной. Вокзал без шапки, я с журналом

— кутаю нос питерский свет, как Женя?

— Женя запутана и прозрачна, питерский свет маяком, ни Ксении. Выхожу в Питере — кажется, что сейчас меня встретишь, как обычно в городах. От всех убегаю, хожу по городу. Сфинксы спрашивают, где ты

— сфинксы утром сутулостью ночи тени под потолком где живешь?

— сфинксы бьют хвостами, в Перекупном переулке. Завтра Александр, от него/ему ничего?

— сутулость не моя, сфинксов, сутулость ступней, а сейчас вот хвостами. Подумаю

— воронки — узкое — двор, комната, человек, голова. Широкое — проспект, река, воздух, голова

— в сфинксах тонкая ночь печаль часовой пружины, голод затылка, щиколоток, запястий, покорми их пожалуйста хотя бы два раза

— Питер просится к тебе в карман, хорошее выступление Рубинштейна и Ерёмина. По Фонтанке плавают ежи

— колю орехи, читая Нанси, жду где. Если у меня, возьми Даррелла и голубую чашку

— лес может быть дома, тебе шесть растений, спать и смотреть танец

— вечер да, не волнение от встречи, но встреча от волн

— способ из Питера без сожаления — к тебе

— Рубинштейн кухонно прекрасен очень

— Рубинштейн между кастрюль и стаканов, кухни и коридора, слова и предложения

— если вдруг встретишь — Атлас. Всеидущим дождем Гуро. Но тоже необязательно и если без Лотмана

— с тремя Драгомощенко, Лотманом, Петровичем и вроде бы визой. Гуро поздно уже

— дрожащие дотла фамилии, спасибо

— привет от Жени, с танцем Ду Фу

— рас-сыпающей ночью полным вечером работы запахом листьев ближе

— сломанным рюкзаком через ширину льда

— изломанным беспокойством вечером соли ночными шагами после 9.30, у тебя есть грабли?

— у сестры на даче? Пробуя успокоить книгами и пространствами

— собирать в огонь — как в дождь. Привози усталость

— дление и тление — два разных деления

— удержать — и лишить свободы, и спасти от падения

— я всё время боюсь, что ты исчезнешь, а ты знаешь, что я не

— я этого не знаю

— да, не могу обещать, что не исчезну не по своей вине. Скорее ты знаешь, что всегда буду стараться тебя найти. Так точнее

— да, будь точнее

— невозможно быть уверенным в отношении другого ко мне. Но уверенность — не ослабление ли внимания? Не лучше ли неуверенность? Но без уверенности нет доверия близости. И как что-либо дать, не понимая, лучше ли от дара. Одновременно быть уверенным, потому что иначе невозможно ничего сделать, и не быть уверенным, чтобы не отобрать свободу у действия и его последствий, не получить мир без возможностей. И можно быть уверенным в своем: в решении беречь

— если бы меня расколдовали, мне бы это не понравилось, надо заколдоваться обратно

— да ты и так. Что я могу — минимум сберечь как есть, максимум — стараться заколдовать дальше

— день долгого утра и двух секунд, как ты?

— шью тишину закладка для отдыха глазам завтра запятая. Сны продолжение ветра

— спорно. Вечером буду смотреть на длинноволосых птиц если после девяти

— поищем змеиные шкурки

— да, воздух такой, что об него хочется почесаться, может быть, змеи это и делают?

— если сбрасывать рюкзаки с горы, можно ещё очень много интересных расселин и камней найти

— за ботинком кто угодно в воду полезет, но ты нерационально. Надо было разуться сначала. Вот будешь теперь с мокрыми ногами ходить

— наверное, потому что он часть тебя, поэтому и лезу быстрее

— не могу закрыть дверь сквозняк из твоего дома. В пятом часу утра свет не приближает к пяти — отталкивает вопросом. Но радость тебя — в раскрытых ладонях. Меня — в бабочке, севшей на руку. Можно ли не бояться друг (за) друга?

— пойдём отдыхать в гору смотреть с одного поворота головы факелы завода и самолёты аэропорта

— письмо прыгая с камня на камень. Писать — срываться вниз, и отвес в сгустке времени равнина

— выдёргивает теряющего, но и потерянного, кажется, они так даже не встречаются, а лбами сталкиваются в потере. Она очень ограничивает. Вода не от потери, она сама вода, унося в своём направлении — тоже ограничение

— не спросить (когда вьются свистом щели города) и возможно (голова из сна вьёт две веточки можжевельника) понедельник или среда попробовать берегом норы грозы искать ветер пить

— мгновение как исток без истока (основа того,