Война и мир. Том 1-2 - Лев Толстой

На другой день, по совету Марьи Дмитриевны,граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселымдухом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание вовремя ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушалгорячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу.Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселомрасположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: менявсе всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, такготова полюбить его — за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не зачто им не полюбить меня!»

Они подъехали к старому, мрачному дому наВздвиженке и вошли в сени.

— Ну, Господи благослови, — проговорил граф,полу-шутя, полу-серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя впереднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о ихприезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладыватьо них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем-то. В залувыбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что-то, упоминая окняжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым,что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостямвышла m-lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводилаих к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнамилицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казатьсясвободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Онаей показалась слишком нарядной, легкомысленно-веселой и тщеславной. КняжнаМарья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже быладурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастиюи по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувстваантипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что придокладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пустькняжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марьярешилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделалкакую-нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.

— Ну вот, я вам, княжна милая, привез моюпевунью, — сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто онбоялся, не взойдет ли старый князь. — Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль,жаль, что князь всё нездоров, — и сказав еще несколько общих фраз он встал. —Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бысъездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.

Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитростьдля того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (какон сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречис князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этотстрах и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Онапокраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела исмелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится,взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его толькопробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.

M-lle Bourienne, несмотря на беспокойные,бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить сНаташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московскихудовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим впередней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая — ейказалось — делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. КняжнаМарья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою.Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон,который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого,притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицокняжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в беломколпаке и халате.

— Ах, сударыня, — заговорил он, — сударыня,графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал,сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочеризашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, — повторил он так ненатурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустивглаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тожене знала, что ей делать. Одна m-lle Bourienne приятно улыбалась.

— Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог незнал, — пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M-lleBourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровьекнязя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше онимолча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать,тем недоброжелательнее они думали друг о друге.

Когда граф вернулся, Наташа неучтивообрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту этустарую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение ипровести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла женачать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марьямежду тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, ноона не могла этого сделать и потому, что m-lle Bourienne мешала ей, и потому,что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке.Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла кНаташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…»Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.

— Милая Натали, — сказала княжна Марья, —знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… — Она остановилась, чувствуя,что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.

— Я думаю, княжна, что теперь неудобноговорить об этом, — сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и сслезами, которые она чувствовала в горле.

«Что я сказала, что я сделала!» подумала она,как только вышла из комнаты.